Жестяной самолетик

Ветер испуганно донес со стороны лагеря возбужденный многоголосый гомон.

4

Они столкнули на воду еще один катамаран. И Макс катал Лиску, уже в сумерках. А она пыталась дотронуться до молочно-белого, мягкого и теплого на вид отражения луны – и чуть не свалилась в воду, когда, блекло посверкивая, под ноги подкатилась ошалелая рыбешка, контуженная катамараном. Макс сгреб ее пятерней, ткнул под нос Лиске:

– Вкусно пахнет?

– Ты чего? – Лиска отпрянула, но на этот раз предусмотрительно ухватилась за край сиденья.

– Нифига ты, Лизавета, не рыбак, – снисходительно обронил Макс. – Для настоящего рыбака нет ничего вкуснее запаха только что пойманной рыбы.

– Ты не рыбак, Максим, ты браконьер. Это ж надо – рыбу катамараном глушить! Отпусти немедленно!

– Да пожа-алуйста! – Макс, несильно размахнувшись, без колебаний отправил водяную жительницу в ее родную стихию.

– А может, сначала надо было исполнение желания стребовать? – задумчиво спросила Лиска.

– А подуманое не считается? – серьезно откликнулась с другого катамарана Настя.

– Да ну нафиг! Максимкиной милостью голова у нее того, бо-бо, мало ли, чего она нам наворожила бы. Попросились бы в сказку, а прочухались в такой суровой параллельной реальности, что ой.

– Ребя-ят, вы Семина не видели? – грустно проблеял сатир с лицом Коли, выглядывая из прибрежных кустов.

– А чего, уже потеряли? – опередив Лиску, язвительно поинтересовался Максим.

– Не-е… Не то чтоб потеря-а-али… – жалобно проблеял мохнорылый. – Он пошел московских гостей до машины провожать…

– А чего, уже свалили? – на этот раз Лиска оказалась первая.

– Ага, – еще печальнее подтвердил сатир, смахивая приставший к волосам листок липы. И исчез так неожиданно, как если бы его утащили поддатые наяды или дриады с целью проведения бесчеловечных экспериментов, проще говоря – чтоб поглумиться.

Из лагеря слышался невнятный усталый гул.

Возвращаться не хотелось. Но и от мысли провести всю ночь на катамаранах штормило.

Кое-как причалили.

– Ну наконец-то! – приветственно выдохнула тьма Борькиным голосом. – Лю-уди! Люди-и-и! – наверное, так Робинзон Крузо встречал своих спасителей. – А лагерь где?

– Чего-о-о? – в один голос переспросили Лиска и Максим.

– Где лагерь, спрашиваю? – утомленное солнце местного авангардизма опустилось прямо на песочек. – Я хожу-хожу, дорогу не нахожу. Тут где-то Колька плавал… Я его вытаскивал… Вода мокрая, холодная… – Семин по-собачьи встряхнулся… или просто поежился, но так энергично, что воздух вокруг него в спираль закрутился.

– А может, он тебя спасал? – уточнил Макс, демонстрируя незаурядный жизненный опыт.

– Может, и он меня, – Борюсик совсем закручинился. – А московские гости… того…

– Уплыли? – Лиска сочувственно покачала головой.

– Угу. Надо было для них коньяка взять, правильно Николай Захарыч говорил, – выдал вполне связную мысль Семин – и тотчас же снова впал в прострацию. – Ну где лагерь-то, а?.. А то завтра все очнутся… будут главного искать…

– А кто у нас главный? – прокурорским тоном вопросил Максим.

– Я? – несмело предположил Борюсик.

И все поняли, что дело плохо.

Общими усилиями транспортировали главнюка в лагерь (справедливости ради следует заметить: непосредственно транспортировкой занимались Макс и Стас, Настя охала и ахала, а Лиска то желчно комментировала, то норовила дать Борьке ускоряющего пинка) и даже ни разу не уронили, хотя его физическая устойчивость уступала его же моральной, а дорогу через лесопосадку можно было назвать дорогой только потому, что они-таки по ней шли. Под ногами зловредно похрустывал сушняк, предрекая кое-кому очень скорое явление своего тезки. Селена, притомившись глядеть на творящиеся в лагере безобразия, закуталась в облачко и завалилась спать как минимум суток на полтора. А вот Лиске со товарищи нынче поспать не грозило. Достаточно было ступить на порог домика и принюхаться. Упрямая Лиска все ж таки прошла еще с полдюжины шагов. И поняла, что концептуальное «мальчики направо, девочки налево» не такое уж концептуальное.

– Чего там? – шепотом спросила Настя.

– Бардак, – многозначительно ответила Лиска, не понижая голоса.

И они пошли искать своих. Определение слова «свои» в данном случае выводилось из народного постулата «трезвый пьяному не товарищ».

Нашли быстро. Уже без Борюсика, но зато с доцентом, тверезым и деловым, который впотьмах что-то вычерчивал в записной книжечке.

– Не, ну чего непонятного-то? Вот лес, – ручка энергично упирается в страничку. – Вот река. А вот где-то тут беседочка. Не, ну она там не одна, конечно. По ходу дела сориентируемся. А в кустах возле этой беседочки я четыре бутылочки заныкал.

– Как только донес-то? – вздохнул сердобольный Макс.

– А-а, сам не помню! – отмахнулся Варгас. – Важно совсем не это. Важно то, что мы сейчас пойдем их искать!

Лиска тихо ужаснулась. Настолько, что даже икнула, хотя не выпила ни грамма. Жутко захотелось лимонаду. И вместе с жаждой пришло вдохновение: девчонка принялась сбивать с толку искателя счастья в жидком эквиваленте:

– А куда вы Борюсика подевали?