Жесткая посадка

Возможно, инженер человеческих душ Алина и обладала замечательной способностью читать в сердцах людей, но я бы именно на это её свойство особо не полагался.

– Возможно, нам будет проще, если мы будем точнее знать, зачем вам нужна эта «шайтан-машина». Ведь сейчас она для вас выглядит именно так – у вас укладывается в голове обстоятельство, что в этом процессоре, размером со спичечный коробок, умещается три миллиона транзисторов? Итак, пройдёмте ко мне в кабинет, и вы расскажете мне, чем вы занимаетесь, – заворожённо глядя в её глаза, заговорил я. Прикрываться от этого беззащитного, и оттого обезоруживающего взгляда своей обычной иронией стало поздно. «Благородный дон поражён в пятку». В конце концов, таинственным «нечто» оказался как раз не компьютер…

Выглядели мы довольно контрастно, что Кире очень нравилось: она, с её метром пятьюдесятью пятью, выглядела особенно хрупко по сравнению со мной. А меня мои донские предки отнюдь не обидели ни ростом, ни шевелюрой. До двух метров мне не хватало шести сэмэ, а тёмные густые волосы я по привычке вольнолюбивых девяностых завязывал в конский хвост.

Родители Киры, академические учёные люди, наблюдали за нашим романом с некоторой долей предвзятости. Ещё бы – они были солью земли, бессребрениками, положившими всю свою жизнь на алтарь науки, изучая германские и славянские языки. Конечно, их дочери не было чуждо увлечение внешней стороной вещей, и сказалось это даже в её работе – ну какой же специалист будет выбирать объект своей специализации так далеко от всех его источников, сконцентрированных в Великобритании и во Франции? Родителям не приходило в голову, что лингвистические штудии Киры выросли из увлечения Толкиеном и Желязны, и что глянцевые женские журналы она читает, мягко говоря, с не меньшим удовольствием, чем литературу по специальности. Я же со своим вполне средней руки компьютерным салоном казался им законченным буржуем.

Возможно, я казался таким и самой Кире. Я называл её «сверхпереучившейся толкиенисткой», а она меня – «елизаветинским купцом».

– Каждый купец нашего времени в душе – пират. Он в любую минуту готов закрыть на лопату свою лавку и выйти в море на «Золотой Лани».

– Угу, – подзаводил её я, – вон у Алинки приятель пират даже не в душе, а в жизни. Пират типа бандит.

– Ну и что, – не сдавалась Кира. – всё равно это хорошо! Он хочет сделать что-то, что вырывает его из этого социалистического заповедника – ведь в нём до сих пор живёт две трети страны! Гарантированные зарплаты, карьера, пенсия – при полном нежелании что-то сделать самому. А люди уходят в бизнес, в бандиты, в сказку, в конце концов! Ведь и бизнес и бандиты становятся сказкой. А я – так уж тебе повезло – профессиональная сказочница.

– Не сказочница, а изучательница сказок, – назидательно сказал я.

– Ну да… Изучательница… Но ведь для того, чтобы их складывать, их сперва надо изучать.

– Да вряд ли. Изучать – это мания современной эпохи. Никакие гомеры сказок не изучали.

– Да что ты можешь знать про гомеров? Всё это было две с половиной тысячи лет назад!

– Не могу, – согласился я. – Но и ты не можешь. Именно потому, что это было две с половиной тысячи лет назад. Вот у нас приватизация всея Руси прошла – десять лет едва минуло, а уже ничего не понятно. И тем не менее ты, изучательница сказок, продолжаешь считать нашу авантюру с самолётом «зыбким делом»?

– Ну, видишь, – немного смутилась Кира, – ваш самолёт – он ведь из прошлого. Такого прошлого, в котором ни тебя, ни меня не было. А значит, он мне, женщине, кажется намного более нереальным, чем жизнь какой-нибудь Кайли Миноуг, о которой я читаю в Cosmopolitan. И уж тем более булочная на нашем перекрёстке.

– Вывоз этого самолёта, если всё сходится, даёт тысячи процентов прибыли. Любой бизнес с такой прибылью является бизнесом не просто повышенного – сверхвысокого риска.

– Ну я же говорю – пират! Как я тебя люблю! – И она вытянулась всем своим невеликим росточком, пытаясь найти мои губы.

«Всё равно это хорошо», – продолжала говорить Кира при каждом удобном случае. Вот такая она была…

Игорь Ухонин, он же – Ух

С Серёгиным гением аэронавтики мы встретились у него в офисе. Эта была пристройка к обычной многоэтажке, о четырёх комнатах, с ведущей вверх лестницей, которую охранял инвалид-афганец. Судя по всему, офис служил Ухонину и жильём.