Жесткая посадка

– Да я бы с удовольствием, – Дмитрий Сергеевич за последние три недели почистил пёрышки, в глазах появился блеск, и он уже совершенно не походил на советского инженера-неудачника из рассказов Трифонова или Маканина. – Вот начался этот разговор, а я думаю – неужели я снова увижу гольцы Джугджура? Ведь тут, в этом институте, прошли пятнадцать лет жизни, за водкой, коньяком, хабами и серверами. Как и не было их. А жизнь – где-то там осталась, – он кивнул в сторону, где, по его мнению, располагались пресловутые гольцы Джугджура.

Сабуров произнёс свой пассаж, и я вдруг снова ощутил, до такой степени ненатурально это прозвучало. Конечно, когда-то какой-то советский писатель, имя им – легион, выдумал этот типовой топик о настоящей жизни, прошедшей где-то «там», в юности, в каких-нибудь Уральских или Саянских горах, и о никчёмности существования в советском НИИ. И этот топик не только перекатывали последователи этого безымянного совписа, но и с упоением повторяли сами инженеры-неудачники – как свидетельство их принадлежности к иной, какой-то «горной» жизни. И ещё подумалось мне, что Серж сделал Сабурову чересчур щедрое предложение – одна треть от полутора миллионов. Вполне можно было обойтись сотней тысяч или вообще – «А возьму-ка я вас, Киса, к себе в секретари. На полное содержание». Всё равно ведь этим кончится, как история Бена Гана, который, в итоге, пришёл привратником к доктору Ливси.

– А ты уже предполагаешь, к кому можно обратиться с продажей этого ероплана? – спросил я Сержа, отгоняя от себя нехорошие, да и не вполне честные мысли.

– Я хотел тебе завтра предложить встретиться с одним человеком. Только предупреждаю – мужик он исключительно здоровый, водку пивом полирует, так что тягаться за столом с ним бесполезно. И ещё, он очень умный и хваткий, так что, несмотря на некоторое его удальство, советую отнестись к нему серьёзно.

Кира

Где-то через месяц нашего виртуального кладоискательства я рассказал о нём Кире. В ней, как и во многих женщинах, вполне уживались прагматик и романтик. Только прагматик обычно был дальновиднее.

– Стало быть, ваши дела так плохи, что вы прибегаете к поискам золота, – совершенно в лоб запулила она. – Хоть в казино ходить не пробовали…

– Я бы так не сказал, – задумчиво произнёс я. – Сумму долга Сацу возможно перезанять, и даже сделать это у него самого. Только под несколько другие проценты. Нет, здесь дело в другом. Полученная таким образом сумма даст нам независимость.

– Я, конечно, не совсем понимаю, – протянула она, – ни в самолётах, ни в бизнесе. Но что-то подсказывает мне, будто именно это основание для независимости выглядит слишком зыбко.

Мы познакомились, когда Кира пришла в наш салон приобретать ноутбук в качестве гранта какого-то Международного фонда по изучению исчезнувших языков. В то время она работала над диссертацией о взаимосвязях между кельтскими диалектами Уэльса и Бретани. Будучи человеком глубоко гуманитарным и по определению ничего не понимающим в компьютерах, она предпочла заслать вместо себя в магазин свою подругу, офис-менеджера каких-то разбойников на Пречистенке, которая уже три года на своём сервере раскладывала «косынку». Исполненные смысла и компьютерных знаний вопросы этой дамы произвели даже на моих видавших виды менеджеров такое глубокое впечатление, что они попросили меня посмотреть это шоу. Несколько обронённых Алиной замечаний навели меня на мысль, что она старается не для себя, а для кого-то другого, и я попросил её (возможно, не совсем вежливо) на следующий день прийти с тем человеком, для которого этот ноутбук предназначен по-настоящему.

Кроме того, будучи в не очень далёком прошлом сотрудником рядового российского НИИ, я хорошо себе представлял, какую ценность для подобного человека имеют пресловутые полторы–две тысячи долларов, отпущенные ему «на науку» каким-нибудь западным фондом. И поручать израсходовать их человеку, образование которого заключалось в чтении «Elle» и «Vogue», выглядело достаточно бессмысленно.

Короче, этого неизвестного мне человека мне стало с самого начала жалко.

Кира появилась на следующий день, зябко кутаясь в шубку из норковых лапок, и с робкой агрессивностью попыталась выяснить, почему мы вчера «нахамили» её подруге. Я высказал свои резоны, подчеркнув, что, со слов её же подруги, компьютер предполагался для какой-то работы вполне трудящемуся человеку, но сама подруга впечатления такого трудящегося человека не производила. Попутно я поинтересовался, почему она пришла к нам сама, раз уж, по словам Алины, мы оказались такими хамами.

– Просто я живу совсем напротив, и если что-то в нём сломается, мне будет легко его починить, – сказало это субтильное существо с острым воробьиным носиком и огромными серыми глазами, занимавшими, кажется, не половину лица, а две его трети. – И ещё, Алина сказала, что хоть ваш персонал несколько хамоват, но вы производите впечатление честного человека.