Жесткая посадка

Так эти посёлки просуществовали до сороковых годов двадцатого столетия, пока сюда не добралась индустриализация и коллективизация. Она, правда, выразилась тут в постройке многочисленных рыбзаводов на побережье и образовании колхозов из кочевых ламутских племён, но этого оказалось достаточно. Дальнейшая история Орхояна была уже долгой дорогой вниз - от оленеводческого колхоза «Путь Ильича» к совхозу с тем же названием, потом от оленеводческого совхоза отпочковался рыболовецкий, и в итоге, после тяжёлого и никому из посельчан особенно не понятного лихолетья 1990-1994 годов, здесь и образовалось СЭЗО - Свободная Экономическая Зона Орхоян.

– Бред, - недоверчиво сказал я, когда услышал эту историю от Алекса Зимгаевского, он же - Зим.

– Конечно, бред, - согласился Зим. - Но суть его в том, что здесь его никто за бред не считает. Потому на этом конкретном месте земного шара это бредом и не является.

Алекс Зимгаевский

Таратайка начальника орхоянской милиции (а милиция в Орхояне состояла отнюдь не из одного начальника - Орхоян был райцентром, и в нём на шестьсот душ населения было десять сотрудников милиции с тем самым майором во главе) дотрясла меня до небольшого, сложенного из бруса домика-пятистенки. Вокруг домика не было привычного русского штакетника, а пресловутые «шесть соток» обозначались шеренгой высоких камней, выложенных дольменами. Точно так же - шеренгами камней - была обозначена дорожка к крыльцу. Ещё дом выделялся тёмно-коричневыми деревянными стенами на фоне поголовно оштукатуренных и выбеленных хат.

Майор заботливо вынес из коляски ящик водки и поставил его на крыльцо.

– Надо будет - звоните! Телефон 02, фамилия моя Михеев, а зовут Гоминданом, - отрекомендовавшись столь неожиданным образом, орангутангообразный мент-майор откозырял и уехал на своём драндулете. Я шагнул в сени.

– Вы проходите, - хозяин дома шагнул из комнаты, проявившись силуэтом в освещённом дверном проёме. Был он немного ниже меня, худощав, но широкоплеч. Волосы на голове были стрижены ёжиком, но не тем идиотским ёжиком с плоской верхушкой («голова под кружку пива»), как это было принято у полубандитского бомонда больших городов России, а старинным ёжиком-«бокс». Физиономия у него кривилась в прилипшей навеки иронической усмешке университетского всезнайки, не вязавшейся с обликом полярного супермена.

– Думал я, что вы завтра прилетите. Николаевцы, видимо, рейс перенесли, - проговорил он с едва заметной иронией. - Где тут ваша водка, давайте её в кладовую.

Я уже понял, что водка в Орхояне, наряду с тривиальным предназначением быть жидкостью для опьянения, имеет ещё некий высший сакральный смысл. И подумалось мне, что вот он наконец-то, тот человек, который мне скажет, зачем эта водка и подробно объяснит её роль в древней орхоянской культуре. И я безропотно понёс её в кладовую.

– Куда всю-то понёс, - хмыкнул хозяин весело из-за моего плеча. - Бутылку-то оставь. Мы её щас пить будем.

– Ну слава Богу, - вздохнул я. - Я уже решил, что здесь на неё молятся.

– Молиться не молятся, - хмыкнул хозяин, - но сухой закон имеется. И, должен сказать, это не самый плохой закон, который здесь есть. Ну, будем знакомы - Алекс Зимгаевский. Для всех - Зим.

Алекс Зимгаевский, он же - Зим, стоял передо мной в широких семейных трусах, сшитых из мягкой байки. Человек он был как человек, даже с небольшим жирком на пояснице. Странная вещь, но самыми незапоминающимися деталями лица были его глаза. Глаза эти были тёмно-карие, почти чёрные, без белков. Они не светились маслянистой жизнерадостностью глаз кавказского человека, в них не было потаённой хитринки глаз азиата или цыгана, и уж тем более в них не было вековечной грусти еврейского народа. Эти глаза отгораживали своего владельца от окружающего его мира надёжнее любого железного занавеса. Их взгляд не означал ничего - настолько ничего, насколько может означать взгляд живого существа. Так смотрит на вас змея или гигантская ящерица, и вам непонятно - то ли она рассматривает, какого цвета на вас сегодня рубашка, то ли вглядывается в горизонт над вашей головой или оценивает ваш рост и вес, примериваясь проглотить вас целиком.

– Ну, давайте сюда вашу водку, - нетерпеливо сказал он. - Мне Ухонин сказал, что вы расскажете мне совершенно невероятную историю.

– Ну, историю-то я вам расскажу, - почему-то мне показалось, что никакими историями этого человека не удивишь. - А её невероятность вы оцените сами.

– Думаете, меня никакими историями не удивишь? - Зим иронически поиграл желваками на скулах - это движение у него обозначало улыбку. - Да, мне пришлось послушать историй. И даже поучаствовать в некоторых. Но тем не менее попробуйте…

Алекс Зимгаевский, он же - Зим