Жесткие вещи

Клэй взял электрическую дрель, которую передал ему Санти, и забрался на кровать. Ему было все равно, смотрит ли сейчас на него Санти или нет, вместо этого его переполняло сочетание нетерпения и тревоги, оседлав неподвижное тело Ли. Возможно, Ли застонал из пещеры своего забитого водой пищевода; однако, если он и застонал, Клэй, конечно, его не услышал.

Сверло зажужжало от одного щелчка, его канавки закрутились в воздухе. Клэй подавил дрожь в руках, схватившись за основание устройства. Перенаправив бессмысленный взгляд Ли, повернув голову в сторону и обнажив правый висок, Клей подумал о своем дедушке. Он подумал о возбуждении и страхе, которые он видел в глазах деда и которых не понимал, как раз перед тем, как его одиннадцатилетний рот прижался к паху старика.

Прежде чем позволить себе вторую возможность насладиться агонией воспоминания о своем дедуле, Клэй направил инструмент на Ли. Он дрожал, закусив губу до синевы и изо всех сил стараясь не сбиться с прицела, в то время как сверло снова и снова впивалось в хрящевую пластину. Тонкие струйки дыма взмывали вверх оттуда, где дрель и кость продолжали спорить, яростные визги встречались с протяжными стонами, влажными в водянистых лизаниях их истерического отклонения. Клэй не слышал радостных возгласов Санти, когда режиссер стоял за камерой, раскинув руки, словно прославляя живое произведение искусства.

Клэй дернулся вперед, когда его бедра почувствовали, как тело Ли напряглось, движение каким-то образом высвободилось во всей его коматозной форме и беспокойно дернулось, когда сверло вгрызлось в его твердую кость. Задача была почти завершена, когда инструмент заскрежетал о последний отслоившийся хрящ старика.

Одним последним ударом, который должен был решить дело, Клэй опустил голову вниз. Все тело старика дернулось, как марионетка, когда кость в его голове была пробрита с громким, влажным хрустом. Клэй вздрогнул, когда струйка крови брызнула на его веко. Вращающееся сверло было более чем удовлетворено, когда оно зашуршало чем-то, что походило на ослабленный комок ткани.

Обеими руками поддерживая рукоятку, Клэй напрягся, чтобы вытащить сверло из крошечного отверстия. Однако каждый рывок, казалось, усиливал склонность сверла к перемешиванию в пузырчатом рагу, густом от жирного сиропа и блестящих хлопьев хрящей. Последний рывок Клэя, и шнек освободился от распустившегося цветка окровавленного сгустка, его бороздки были скользкими от красного, а кончик толстым от беспокойного комка мозговой ткани.

На мгновение Клэй восхитился своим мастерством, вытекающим из виска старика. Он представил себе своего деда таким же беспомощным и жалким, каким сейчас был Ли, - лишенное чувства юмора изображение того, кто когда-то кем-то был, но, несомненно, больше не существовал с покрасневшей головой. Дрель выскользнула у него из рук, и все тело Клэя расслабилось, когда горячий поток воздуха обдал его, а Санти приблизился.

- Молодец, мой мальчик. Но ты еще не закончил.

Клэй нахмурился, слезая со старика и успокаивая свою одышку.

- Il battesimo. Крещение, мой мальчик.

Клэй вытер кровь с лица, его тело все еще сжималось и расслаблялось в непроизвольных спазмах.

- Я... Я не думаю, что смогу.

Конечно, Клэй ожидал, что Санти будет настаивать, как он часто делал в большинстве случаев. Он определенно не ожидал, что мужчина упадет на колени, встанет перед его пахом и посмотрит на него с несравненным восхищением.

- Я мог бы... вдохновить тебя, - сказал Санти, массируя рукой вялый член Клэя сквозь белые трусы.

Клэй тяжело вздохнул, почувствовав, что твердеет. Но прежде, чем его телу было позволено насладиться изысканностью момента, Санти убрал руки от Клэя, и вместо этого внезапно занялся проводами, раскиданными по полу. Клэй недолго оставался без внимания, пока Санти схватил его за запястья и привязал к спинкам кровати. Он трясся взад-вперед, поначалу сбитый с толку.

- Что... вы делаете?

Глаза Санти не отрывались от их работы, пока он затягивал провода.

- Это то, чего хотел клиент, мой мальчик.

Затем его руки быстро сорвали с Клэя нижнее белье. Его губы вернулись к паху Клэя, язык говорил с его членом так, как ни один другой рот раньше. Клэй закрыл глаза, его тело корчилось, когда Санти взяла его целиком в рот, проглотив всю полноту его мужественности. Он чувствовал, как Санти неустанно водил языком по пурпурной головке его возбужденного члена и нежно дразнил эластичные складки его крайней плоти, которые сжимались по мере того, как он твердел.

Внезапно, Клэй больше не чувствовал влажного тепла рта Санти и рук на своём члене. Не беспокоясь, думая, что Санти просто меняет положение на кровати или смазывает руку очередной порцией слюны, Клэй откинул голову на кровать и предвкушал возвращение губ Санти. Мягкие, скулящие звуки, булькавшие из горла Клэя, внезапно задушили его, когда он почувствовал холод того, что казалось длинной тонкой металлической трубой, опускающейся по всей длине его, теперь непоколебимой, эрекции.