Жесткий контакт

Лай собак стих. Собачью свору проводники-кинологи срочно повернули назад к вертолетам. Первые капли дождя пали на землю, вертолеты взметнулись к серым тучам, спеша улизнуть подальше от грозового фронта. И в злобном отчаянии большой вертолет напоследок изрыгнул огонь.

Вертолетчики дали наугад несколько бесполезных и бессмысленных ракетных залпов. В местах попадания вздыбилась, разметалась комками земля, качнулись и упали сосны, зашипело пожирающее древесину пламя.

Ливень потушил очаги пожарища, ливень хлестал землю бичами капель почти сутки. Почти двадцать четыре часа форы подарила природа Шаману с Психом, и они воспользовались подарком, ушли…

– Уа-й!.. – Псих споткнулся, наступив случайно между шпалами. Замахал руками, ища равновесия в пространстве. – Уу-у, в рот пароход!!!

Псих уселся задницей на рельс, порывисто скинул с плеч рюкзак, скорчил неподражаемо обиженную рожу и потянулся руками к правому сапогу.

– Ногу зашиб? – Шаман остановился. Посмотрел на Психа, не удержался, задрал голову, посмотрел в небо.

– Кажись, копыто, это самое, подвернул… Шаман, слышь, подмогни саблю с хребтины снять, мешает нагинаться.

– Сейчас… – Шаман подошел к стенающему на рельсе Психу, помог справиться с хитрой портупеей.

– Сабля, сука, по хребту елозит, мозоль натерла, – пожаловался Псих.

– Не сабля это, а меч. Сабля, она изогнута и рассчитана на работу из седла. Прямой меч – оружие пеших. В отличие, например, от шпаги, меч тяжел, им можно и оглушить, ударив плашмя по каске, или…

– Будя лекции читать, ученый! Дерни, слышь, ногу, болит, сука.

– Сапог сними.

– Ща… Уа-й!.. Ой-е… Гляди, снял. Зырь, как пухнет, собака!

Сапог упал на насыпь справа, грязная портянка легла слева. Смердящая потом, вся в наколках стопа Психа действительно припухала в подъеме.

Шаман обошел сидящего на рельсе блатного, опустился перед ним на корточки, легонько коснулся кончиками пальцев припухлости на стопе.

– Мамочка дорогая!.. – Шаман сокрушенно покачал головой. – Не иначе, перелом или трещина.

– Во, сука, подляна, а?! – Псих склонился к ноге, ткнул татуированным пальцем в опухоль, вскрикнул. – У!.. Слышь, Шаман. Чо теперь, а? Ты меня бросишь, в натуре, как шакал? А? Кореш? Кинешь одноногого земляка подыхать на рельсах?

– На совесть давишь? – Шаман улыбнулся. – Прошлой ночью твоя очередь была спать, я дежурил, а ты, землячок, заворочался во сне и заговорил. Интересные вещи ты, братишка, рассказывал. Сначала какую-то Люсю звал. Жалобно так клянчил – “Люся, иди сюда”, а потом этой, явившейся в твой сон Люсе клятвенно обещал вернуться. Красиво говорил, рассказывал своей Люсе, дескать, идешь по шпалам, вокруг ни души, кроме Шамана-бутерброда. Я, конечно, не эксперт по блатному сленгу, но чего означает “бутерброд” – знаю. Слыхал, как, собираясь сдернуть с зоны, опытные зэки агитируют бежать вместе с ними какого-нибудь лоха, чтобы, когда совсем голодно станет, скушать лопушка. Человечинка, она, говорят, сладкая…

– Шаман! – Псих попытался вскочить, но сдуру загрузил травмированную ногу и повалился на колени. – Шаман! Падлой буду, бредил я во сне! Никакой Люси не знаю! Гадом буду!..

– Уймись, Псих! Успокойся! Я тебя не брошу…

– Обзовись!

– О, черт. Смешные вы, блатные. Ей-богу, смешные… Честное пионерское, не брошу. Доволен?

– Шаман… – Глаза Психа увлажнились, губы скривились. Вид зэка, готового вот-вот расплакаться, был трогателен и жалок. – Шаман, друган! Пидором буду! Мамой клянусь! Спасешь меня, не пожалеешь! Отслужу собакой! В “шестерки” к тебе пойду…

– Ой, ну вот только слез не нужно, ладно?! В “шестерки” он ко мне пойдет, видали? Ха! Давай для начала докуда-нибудь дойдем, доковыляем, а после будем считаться. О'кей?

– Не бросишь меня?..

–Нет! Хотя и стоило бы. Хорош ныть. Сейчас больно будет. Пощупаю кость, ежели перелом – постараюсь вправить. Наложим тебе шину из… придумаем, чем зафиксировать стопу, забинтуем ее, и похромаешь дальше, опираясь на меч, как на палку. Понял?

– Падлой буду, я для тебя, друган, чего хочешь…

– Хватит лирики! Стисни зубы и терпи, не мешай костоправу работать.

Часа через два они снова шагали по шпалам. К счастью, перелома у Психа не было, всего лишь вывих, правда, сильный. Конечно, темп передвижения отличался от прежнего, но все же они продолжали идти. Кое-как Псих приноровился наступать на лишившуюся сапога, перебинтованную портянкой стопу, худо-бедно, но ковыль-ковыль-ковылял. И даже разговаривал при этом.

– Слышь, Шаман, чой-то долго, это самое, тундра кругом…

– Хы! Ну и сказанул ты, приятель, – “тундра”! Тундра совершенно другая, она живая, а вокруг мертвое поле. Такое впечатление, что лес выгорел дотла, до корней, лет несколько назад, и едва-едва землица очухалась, травкой проросла. Загадка – почему шпалы и рельсы сохранились? Вопрос – почему столько дней идем и ни одного товарняка? Да и на предмет выгоревшего леса я погорячился. С чистым полем вокруг тоже загадка. Не бывает таких равнин, от горизонта до горизонта. Не должно быть.

– Шаман, а ты ваще кто?

– В каком смысле?