Жестко и быстро

- Ты прав. Если она просто так вот взяла и молча укатила, бросив нас с папой, бросив всю свою семью, ни слова даже не написав на прощание... Теперь и подавно говорить не о чем.

- А как, по-твоему, она еще могла уехать? Что сказать твоему отцу? Что она никогда его не любила? Ни единой секунды? Даже если мы допустим, что ты единственный для нее значил хоть что-то - что она тебе скажет? Прости, Реджи, я уезжаю, потому что ненавижу лютой ненавистью всех, кроме тебя и твоего отца? Так, что ли? Тебе бы от этого стало легче? А так твой папа хотя бы мог кормить тебя три года сказками, что мама уехала по делам и когда-нибудь вернется.

Я внимательно посмотрел на него:

- А откуда ты знаешь, что она не любила моего отца? Откуда знаешь, что ненавидела всех, кроме него?

- Отзывалась о нем хорошо, и он был единственным, о ком отзывалась вообще.

- Тогда откуда знаешь, что не любила?

- Угадаешь с первого раза, с кем она ему изменяла?

Я издал короткий смешок:

- Ну да, как же я не догадался... А что ей все сделали плохого? Я понимаю, не женился на ней император - трагедия, да. Но кто виноват?

К'арлинд вздохнул.

- Ты сам отрекся от своего деда всего лишь за то, что он, искренне считая тебя убийцей, все же не пришел на помощь. А твою мать он вообще продал. Главное, кому?! Если бы императору в жены - это было бы полбеды. Но твой отец - единичка. Она его и за мужчину не считала, понимаешь? Мужчина, которого жена может размазать по стенке щелчком пальцев - это не мужчина, даже по меркам альвов, у нас женщины - не слабый пол, но слабый муж им тем более не нужен. И вот за него ее отдали, не спросив, по каким-то там своим договорам, заключенным твоими дедами. К твоим дядям у нее претензии были те же, что и у тебя: не заступились, не сказали «батя, ты совсем охренел, сеструху продавать, как вещь?». Так что единственный, к кому у твоей матери не было ненависти - это твой отец, тоже, в общем-то, подневольный брачующийся. Вот такие дела. Как тут не свалить?

- Ну а как же я?

Тренер снова пожал плечами.

- А тебя она взять не могла. Особенно если ты для нее что-то значил. Понимаешь, у нас ты был бы даже не простолюдином, а изгоем. Мало того, что ты четвертинка - так еще и единичка. Четвертинка единички. У альвов и у нас, если ты не знал, единички - явление редкое, как у вас - калеки с рождения. И отношение к ним такое же. Самый низ социальной пирамиды - двойки. А ты... ниже тебя были бы только рабы. Некоторое время ты жил бы под защитой матери, а что дальше? Даже вырасти ты как свартальв, твоя единичка - приговор. Потому что у нас двойки имеют такой же статус, как у вас - простолюдины. И тут дело не только в перспективах... оставь она тебя или забери - ты в любом случае теряешь одного из родителей. Там у тебя была бы только мать. Тут - отец, дед, родственники и хотя бы формальные, но привилегии. В Свартальвсхейме - одиночество белой вороны, причем в буквальном смысле белой, и презрение к неполноценному. А здесь ты вполне мог бы устроить свою жизнь, даже будучи единичкой. Твой дед Норман не загнал бы тебя под венец при твоем сильном сопротивлении, и на самый крайний случай ты мог бы выбрать себе девушку по душе из простолюдинок. Конечно, твоя жизнь сложилась в итоге очень хреново, но никто не мог предвидеть, что дед Норман и отец погибнут оба сразу да еще и Томас вырастет таким подонком. Да, и еще одно... Я сказал ей, что научил всему, чему только мог, когда тебе был год, и не нахожу логичных объяснений, почему она ждала еще два года, кроме одного. Она не хотела тебя бросать, неважно почему. Может, надеялась, что ты унаследуешь ее дар и этим прибавишь веса ей самой. А может, опасалась, что ты будешь таким же бездарным, как ее муж, и в Свартальвсхейме тебя не ждет ничего хорошего. И когда тебе исполнилось три, она поняла, что перспектив у тебя в Свартальвсхейме нет.

К'арлинд встал и пошел прочь из бункера.

- Такое впечатление, что ты ее защищаешь, - сказал я ему вдогонку.

- С какой стати я должен ее защищать?

- Хм... Из благодарности, что она за тебя заступилась?

Он обернулся у двери и насмешливо ухмыльнулся.

- Я не полукровка, Реджинальд. Я чистокровный свартальв, и благодарность мне не свойственна.

* * *

К'арлинд не обманул: для меня действительно настали тяжелые времена. Мячи ушли в прошлое, вместо этого появились пятиметровые струи пламени, и редкая тренировка обходилась без визита к магистру Тэйону, лечившему мои ожоги. Был в этом и дополнительный плюс: я начал приучать тело Реджинальда к боли.

Такое упорство вызывало у всех одновременно и одобрение, и удивление. Анна как-то даже спросила, не перегибаю ли я палку? Жажда прогресса ей понятна, но чтобы такой ценой к нему рвались...

Мы с К'арлиндом уговорились, что сохраним его планируемый отъезд в тайне, потому что многие домочадцы, которых он тренирует один-два раза в неделю, могут тоже захотеть урвать кусок заканчивающегося пирога, а это может неважно сказаться на моих тренировках.

- А почему ты именно меня так спешишь обучить? Чтобы выслужиться перед нею?