Жестокая болезнь (ЛП)

Должно быть, она научилась этой тактике из фильмов. Никакого воображения. Я разочарован. Где же тот дьявол? Где то мерзкое, бесчувственное существо?

— Никто не будет искать тебя, Блейкли. Я узнал о твоих знакомых. Навел справки о твоих родителях. Навел справки о Рошель, одной из твоих главных клиенток. Поскольку ты построила защищенную жизнь, и не подпускала близко людей, никто не будет скучать по тебе. В этом деле ты сделала всю работу за меня.

Она не отрицает моего утверждения, и, в отличие от обычного человека в подобном сценарии, слова о том, что они одиноки в мире, не оказывают на нее реального воздействия.

— Надолго? — спрашивает она.

Я глубоко вдыхаю.

— Сколько бы времени это ни заняло.

Черты ее лица искажаются, и она качает головой, прислонившись к кровати.

— Что «это»? Сколько времени займет «это», Алекс?

Я поднимаю подбородок.

— Лекарство.

Смущение залегает в жестких складках на ее лбу. Она все еще не уловила связи.

— Алекс, я сожалею о том, что случилось с твоей сестрой, но что бы ты ни планировал, для твоей цели найдется кто-то получше, интереснее меня.

— Давай не будем оскорблять друг друга манипулятивными играми и тактиками. Я знаю, как хорошо ты умеешь читать людей и влиять на них. Со мной это не пройдет. Я отвечу на любой твой вопрос, но, пожалуйста, не утомляй ни себя, ни меня бессмысленными спорами.

Мягкое выражение на ее лице исчезает.

— Ты похитил меня. Приковал к гребаной каталке, — она звенит цепями, — и еще говоришь «пожалуйста»? Как будто это какой-то социальный эксперимент дебильных лабораторных гиков, а я добровольный участник? Ты что, совсем с ума сошел?

— Я буду вежлив с тобой, — говорю я ровным тоном. — И требую, чтобы ты тоже так себя вела.

Черты ее лица твердеют.

— Я тебе кожу с лица сдеру.

Вот оно, чудовище за фасадом.

— Я уверен в твоих способностях, — говорю я, направляясь к шторе. — Но у тебя не представится шанса.

И подумать только, всего несколько часов назад я сомневался. Ставил под сомнение свою приверженность проекту, и свой выбор в пользу Блейкли. В тот единственный момент между нами в квартире, прямо перед отъездом, я был на грани того, чтобы отказаться от всего.

Появлялись возможности, когда я мог уже все сделать. Нам не обязательно было проходить через весь этот фарс с местью Эриксона. Но подкрадывались сомнения, и я не был уверен до того последнего момента, что она — правильный выбор.

— Знаешь, — говорю я, взяв шприц и стеклянный флакон с общим анестетиком с металлического подноса, — была секунда, когда я сомневался в своем решении относительно тебя. Мгновение нерешительности, приступ совести, если на то пошло.

— И что заставило тебя передумать? Моя очаровательная личность?

На моем лице появляется гнусная улыбка.

— Независимо от того, насколько человек сосредоточен на своей цели, условия жизни диктуют, что мы должны стараться не причинять вред другому, — я придвигаюсь к ней ближе, так что мы смотрим друг другу в глаза. — А потом ты сказала, что тебе не важно, что случится с эскортницей, что она — сопутствующий ущерб. Расходный материал — вот твои слова.

Я касаюсь кончиком иглы нежной части ее руки, и она отдергивается.

— В тот момент я понял, что у меня нет другого выбора, — продолжаю я, снова встречаясь с ней взглядом. — Ты идеальный объект.

— Всегда есть выбор, — говорит она, плотно сжав челюсти.

— Может и так, но у тебя тоже был выбор защитить ее, — я вставляю иглу во флакон и наполняю шприц. — Вместо этого, верная своей натуре, ты сочла ее расходным материалом. Средством для достижения цели. Ее жизнь не имела никакого значения.

— И все же, ты не остался, чтобы помочь Мэйбеллин, Алекс?

Мои плечи напрягаются.

— Я даже не заходил в пентхаус. Я использовал запись с боев. Убрал фоновый шум и включил ее для тебя, пока ты ждала, когда тебя заманят в парк.

Ее губы изгибаются в ухмылке.

— Я не об этом спросила.

У меня в животе поселяется комок стыда.

— Пока ты небрежно относилась к ее жизни в погоне за деньгами, моя цель — общее благо…

— Конечно. Я поняла, в чем дело, — она смотрит на иглу. Снова сосредотачивается на себе.

Держа шприц высоко над головой, я жду, упиваясь сознанием того, что скоро Блейкли точно узнает, что значит испытывать стыд. Эмоция, с которой я боролся при каждом неудачном эксперименте. Насколько это изменит ее?

— Это для общего блага, уверяю. Мы вместе сотворим историю, — я проверяю время на своих карманных часах, чтобы отметить час до начала.

Тиканье громкое, отдается эхом вокруг меня. Интересно, слышит ли его Блейкли? Когда я подхожу к ней ближе, нежный аромат ее духов проникает в мои чувства, и искушение наклониться к ней, прикоснуться к ее нежной коже становится злобной насмешкой.

Глубоко вдыхаю ее аромат и укрепляюсь в своей решимости. Ее духи скоро выветрятся, освободив меня от чар.

— Алекс, подожди. Бессмыслица какая-то. Ты не можешь этого сделать.

Тиканье становится громче.