Жестокая болезнь (ЛП)

Я должен защищать ее.

Наступает момент ясности, который отметет все страхи и сомнения, освещая причину моего существования.

Блейкли.

Она больше, чем просто ответ на мой вопрос — она моя цель.

Грейсон уже забрал одну женщину из моей жизни; будь я проклят, если позволю ему забрать другую.

Мысль о проклятии вызывает медленную насмешливую улыбку на моих губах. Если существует такое царство, как ад, то дьявол уже ждет меня с распростертыми объятиями.

Мне нечего терять.

Или предлагать, если уж на то пошло, но это не помешало мне заключить сделку с дьяволом. Сделку с моим личным дьяволом. А что еще было делать? Преследовать Грейсона с ослепляющей яростью и сражаться насмерть? Отомстить за сестру? С какой целью?

Даже если бы я думал, что перерезав ему горло скальпелем, решу свою проблему, эта обида больше похожа на далекое воспоминание, чем на потребность возмездия. Слишком многое произошло, слишком многое изменилось после смерти Мэри, и моя первоначальная причина для проекта изменилась. Теперь это больше, чем просто желание излечить.

Самые удивительные научные открытия иногда совершаются случайно.

Прекрасное новое начало.

Как сейчас мы с Блейкли, запутавшиеся в паутине насилия и палящего зноя.

Наше чудо началось со взрыва, буквального взрыва в пустоте, и потом родилась страсть и хаос.

Здесь, в моменте, как раз и происходит наш большой взрыв.

Мы были созданы в огненном столкновении, и если ей хочется сражаться и проливать кровь, тогда я перетерплю ее гнев, я буду приветствовать ее ярость, потому что знаю, что ожидает нас потом.

Держа руку на мягком сгибе ее колена, я закидываю ее к себе на бедро, соединяя нас вместе, чтобы она не смогла предпринять еще одну атаку. Честно говоря, я не удивлен и даже не обижен ее манипуляциями. Я удивлен, что она до сих пор не ударила меня электрошокером.

— Я думал, что, рассказав тебе о своих мучениях, смогу заслужить хоть какое-то сочувствие, — говорю я, толкая ее спиной к стене. Она идеально прижимается ко мне. Мы созданы друг для друга.

— Я абсолютно ничего к тебе не чувствую, — чистое презрение озаряет ее прекрасные черты. — Хотя, нет. Благодаря тебе я знаю, что такое настоящая ненависть.

Злоба, сквозящая в ее словах, посылает горячий заряд по моей коже. Я скучал по ее губам, ее прикосновениям, даже по ее язвительности. Чувствуя, как ее тело прижимается к моему, чертовски трудно держать себя в руках.

Я толкаюсь между ее бедер, все мое тело горит от желания почувствовать ее кожу на своей.

— А еще теперь ты неплохо лжешь, — говорю я, проводя своим твердым как камень членом по ее лону. — Но я читаю язык твоего тела.

Ее рука прижимается к моей груди, выражение лица искажается смесью муки и желания.

— А можешь прочитать пощечину?

Я не останавливаю ее. Из-за такой близости угол наклона неудобный, и это несильная пощечина, но она все равно ударяет сильно, из-за чего скулу жжет.

Я не отвожу от нее взгляда. Ее грудь вздымается, демонстрирую декольте. Она — воплощение греха и искушения, и я не могу перед ней устоять.

— Господи, ты даже больше на человека не похож, — говорит она.

Стробоскопы, дым, аромат ее кожи — это воздействует на все пять чувств, вызывая во мне сильную бурю. Я не человек. Нет, она изменила меня, и я больше не просто мужчина. Какой-то зверь поселился внутри и скрежещет, стремясь вырваться наружу и заявить на нее права.

Мы сцепились в этой битве вместе, она смотрит с огненной ненавистью, а я не хочу ее отпускать. Музыка — это гребаный афродизиак, манящий меня, как песня сирены, попробовать ее губы на вкус.

Кажется, она чувствует мою настойчивость, и в ее глазах расцветает веточка паники.

— Ты теряешь свою цель, — говорит она, кивая в сторону танцпола. — Аддисин уходит.

Я даже не оборачиваюсь.

— Я здесь не из-за нее.

Она не выглядит удивленной. Она умная, уже все продумала. Чтобы найти ее, я воспользовался проницательностью Грейсона и изменил процесс преследования. Я должен был предположить, что Блейкли также начнет следить за своими предыдущими целями.

Поскольку Грейсон оставил мне мало времени и буквально прикрепил к моему телу предупреждающее тиканье, у меня нет времени, чтобы тратить его впустую. Я наблюдал за двумя целями.

— Верно, — говорит она. — Я почти приревновала, думала, я единственная женщина, которую ты пытал. Но она не подходит для твоего нового проекта по убийству.

Ее глаза сверкают осуждением… Она думает, что раскусила меня. Но понятия не имеет, с чем мы столкнулись.

— Правда гораздо более шокирующая, — говорю я.

— Если ты меня не отпустишь, я устрою сцену. Клянусь, Алекс.

Я задерживаю ее еще на мгновение, взвешивая риск поцелуя, и решаю, что ночные клубы не наше место.

Без словесного подтверждения я отпускаю ее, но только для того, чтобы взять за руку. Затем направляюсь к лестнице, которая ведет в закрытую секцию, соединяющую два здания. Пока она танцевала с другим мужиком, я осматривал здание, чтобы отметить все выходы и слепые зоны.

Она не сопротивляется мне, пока что. Она хочет уединения так же сильно, как и я.