Жестокая игра. Древние боги. Том 3 (СИ)

- Придется выбивать, - подняв баллон он прицелился в район электронного замка и с силой ударил по полотну. Раз, второй и на третий дверь все же поддалась, с треском вырвав из коробки кусок панели. –  Зараза! – быстро отпрянув назад, под клубами ринувшегося на свободу дыма, он закрыл рукавом лицо. – Эш, тут где-то пожарный щит рядом должен быть по плану, там кислородные маски.

- Ага, - отозвался тот рванул дальше по коридору.

- Господин, - это уже он к главе лаборатории обратился, повернувшись спиной к проему, - советую все таки покинуть уро…

В затянувшей зал дымке показалась фигура человека и Аран было обрадовался, что хоть кто-то остался жив, но высунувшаяся наружу рука, затянутая в прожжённые лохмотья оранжевой тюремной робы, сквозь дыры в которой на удивление проглядывалась целая и невредимая кожа, схватив за шиворот охранника, резко рванула того на себя.

Отлично понимая, что помочь он тому не сможет, глава лаборатории развернулся и бросился бежать, испуганно вжав голову в плечи, когда раздались запоздалые выстрелы…

Глава 18

Фобос смахивал на огромную, пыльную, исцарапанную маслину с огоньками около углубления. Манмут объяснил Хокенберри, что вмятина – это кратер Стикни, а вокруг расположись база моравеков.

Нельзя сказать, чтобы схолиаст пережил путешествие, не испытав прилива адреналина. Прежде мужчина видел шершни только снаружи и, не заметив ни единого иллюминатора, полагал, что лететь придётся вслепую, в крайнем случае – глядя на телемониторы. Оказалось, он серьёзно недооценивал уровень технологий роквеков с Пояса астероидов.

Ещё сын Дуэйна ожидал увидеть кресла в стиле космических кораблей двадцатого столетия, с пряжками на толстых ремнях. Так вот кресел не было. И вообще никакой видимой опоры. Неуловимое для глаза силовое поле облекло пассажиров, и те словно повисли прямо в воздухе. С трёх сторон, а также снизу моравека и его гостя окружали голограммы – или другого рода трёхмерные, проекции, совершенно реальные с виду. А под ногами, как только шершень молнией пролетел через Дырку и начал стремительно возноситься на высоту Олимпийского пика, разверзлась бездна.

Хокенберри в ужасе завопил.

– Что, дисплей беспокоит? – спросил Манмут.

Хокенберри завопил ещё раз.

Моравек проворно коснулся голографической панели, возникшей будто по волшебству. Пропасть сразу съёжилась до размеров телеэкрана, встроенного в металлический пол. Между тем окружающая панорама продолжала стремительно меняться. Вот промелькнула вершина Олимпа, укрытая мощным энергетическим полем" Засверкали лучи лазеров, оставляя вспышки на силовом щите шершня. Синее марсианское небо сменилось нежно-розовым, затем почернело, и вот уже летательный аппарат покинул атмосферу и рванулся вверх. Огромный край Марса продолжал вращаться, заполняя собой виртуальные иллюминаторы.

– Так лучше, – выдохнул Хокенберри, пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться.

Невидимое кресло не сопротивлялось, но и не отпускало.

– Господи Иисусе! – ахнул он, когда корабль развернулся на сто восемьдесят градусов и включил все двигатели.

Откуда-то сверху, почти над головой, вынырнула крохотная луна.

При этом вокруг не раздалось ни звука. Даже самого тихого.

– Прошу прощения, – сказал Манмут. – Надо было тебя заранее подготовить. Прямо сейчас с кормы на нас надвигается Фобос. Из двух спутников Марса он самый мелкий: всего миль восемь в диаметре… Хотя, как видишь, на сферу это не очень похоже.

– Напоминает картофелину, поцарапанную кошачьими когтями, – еле выдавил из себя учёный: спутник надвигался уж очень стремительно. – Или большую маслину.

– Ну да, маслина, – согласился моравек. – Это из-за кратера на конце. Его назвали Стикни – в честь жены Асафа Холла 1 Анжелины Стикни Холл.

– А кто этот… Асаф? – прохрипел мужчина. – Какой-нибудь… астронавт… или… космонавт… или… кто? Наконец он отыскал то, за что мог ухватиться: Манмута.

Европеец не стал возражать, когда пальцы перепуганного доктора искусств яростно впились в его покрытые металлом и пластиком плечи. Голографический экран кормы заполнила яркая вспышка: это беззвучно полыхнул один из реактивных двигателей Хокенберри с трудом унимал стучащие зубы.

– Асаф Холя был астрономом в военно-морской обсерватории Соединённых Штатов, что в Вашингтоне, округ Колумбия, – негромко, беспечным тоном пояснил моравек.

Шершень опять набирал высоту, дико вращаясь. Фобос с кратером Стикни мелькал то в одном, то в другом иллюминаторе. Хокенберри уже не сомневался: летающая штуковина разобьется, так что жить ему осталось меньше минуты. Учёный пытался вспомнить хоть какую-нибудь молитву. Вот она, плата за проклятые годы интеллектуального агностицизма! В голову лез только благочестивый стишок на сон грядущий: «Закрываю глазки я…»

«Сойдёт», – решил мужчина и продолжал мысленно твердить знакомые с детства строки.