Жестокая клятва (ЛП)

Ее руки задирают мою рубашку, скользят по коже, и каким бы пьяным я ни был, все это наполовину похоже на сон, как в ту первую ночь, когда я остался здесь с ней. При дневном свете я могу убедить себя, что мы не подходим друг другу, что мы никогда не сможем стать чем-то большим, чем были, а теперь уже даже и не теми. Но в душной темноте, когда руки и рот Изабеллы на мне, когда она снимает с меня рубашку, стягивает джинсы, когда ее губы скользят по моему рельефному животу, я не вижу ничего, кроме нее. Нас.

— Изабелла — я выдыхаю ее имя, бедра выгибаются навстречу ее руке, а затем ее рту, когда ее губы скользят по головке моего члена, удовольствие пронизывает меня до глубины костей, когда она начинает сосать. Ее руки скользят вниз по моим бедрам, одна обхватывает мой ствол, когда она вводит меня глубже, и я хватаюсь одной рукой за ее волосы, моя спина выгибается, я откидываю голову назад и снова отдаюсь потребности.

Кажется, я говорю ей, что она мне нужна, и она стонет, двигая языком, когда берет меня в рот, в горло, снова и снова. Я думаю, что не раз был на грани того, чтобы кончить раньше, чем мне хотелось, слишком пьян, чтобы справиться с оргазмом, но она каждый раз отступает как раз вовремя, давая мне мгновение, когда мой член дергается в ее руке, а ее темные глаза смотрят на меня, наполненные желанием и потребностью, мы оба слабо освещены городскими огнями и луной.

Я никогда не смогу отпустить тебя. Смутная мысль проносится в моей голове, когда она снова берет меня в рот, посасывая, поглаживая, доставляя удовольствие. От пустыни до этого места я хотел ее каждое мгновение каждого дня с тех пор, как переступил порог бара Ангел, и я знаю, что это не изменится. Все, что я могу сделать, это попытаться убежать от этого, но прямо сейчас, в ее постели, это последнее, что я хочу делать.

Я стону, когда ее рот покидает меня, мой член пульсирует от потребности в освобождении, но Изабелла движется вверх по моему телу, ее красный шелковый халат исчез. Она возвышается надо мной, как видение, богиня, ее черные волосы рассыпаются по плечам и обрамляют лицо, когда она садится на меня верхом. Я понимаю, что она делает, за мгновение до того, как ее рука снова обхватывает мой член, направляя его между своих бедер.

Она такая чертовски охуенная, горячая и тугая, и я хватаюсь за ее бедра, когда она скользит по всей длине моего тела. Я не хочу, чтобы это прекращалось, и я держусь за нее, как за мечту, которая может исчезнуть, когда она начнет оседлывать меня, ее лицо расплывается в моем опьяненном видении.

— Изабелла — я слышу, как невнятно произношу ее имя, напиток и желание перемешивают буквы у меня на языке, когда ее руки прижимаются к моей груди, а бедра прижимаются ко мне.

— Найл. — Мое имя срывается с ее губ шепотом, и я чувствую, как она сжимается вокруг меня, этот тугой жар растекается по всей длине моего члена. Она почти соскальзывает с меня, и я хватаю ее за бедра, дергаю обратно на себя и заставляю ее вскрикнуть, звук, который почти толкает меня к краю.

Комната полна наших звуков, тихих вздохов, вскриков и тихих стонов, тяжелого дыхания и постанываний, а воздух наполнен ароматом нашей смешанной кожи и пота. Я чувствую себя поглощенным ею, окутанным ею, и все, о чем я могу думать, это о том, что сегодняшняя ночь все изменила. Нас связывают вещи, от которых я не могу и не хочу отказываться, и хотя я пытался избавиться от своего желания к ней, ясно, что это бесполезно.

Возможно, так было всегда.

Изабелла наклоняется, ее пальцы впиваются в мою грудь, когда она целует меня сильно и глубоко. Я чувствую, что вот-вот кончу, и сильно притягиваю ее к себе, постанывая в поцелуе.

— Пойдем со мной, — шепчу я ей в губы, внезапно отчаявшись почувствовать это, когда я кончу в нее. — Пожалуйста, Изабелла…

— О боже… — стонет она, прижимаясь ко мне, ее спина выгибается дугой, когда я провожу руками вверх по ней, прижимая ее ближе к себе. Ее груди прижимаются к моей груди, ее волосы падают мне на лицо, и я пробую ее на вкус, вдыхаю ее запах, ощущаю ее каждым дюймом себя, каждым чувством. Мой член набухает, пульсируя от удовольствия, и когда Изабелла вскрикивает и откидывает голову назад, сотрясаясь в конвульсиях вокруг меня в момент собственной кульминации, я жестко кончаю, врываясь в нее ошеломляющими волнами удовольствия.

Я прижимаюсь к ней, наполняя ее, наблюдая, как дрожит ее тело, как каждый дюйм ее тела выставлен на всеобщее обозрение, когда она кончает со мной, и это зрелище — самая великолепная гребаная вещь, которую я когда-либо видел. Я никогда не хочу, чтобы это заканчивалось, но, когда это чувство начинает отступать, Изабелла падает мне на грудь, тяжело дыша.

Мои руки обнимают ее, прижимая к себе, когда я с головокружением переворачиваюсь на бок. Я не отпускаю ее, чувствуя, что сон уже пытается овладеть мной, тянет меня вниз, а мой член все еще внутри нее. Я хочу заснуть вот так, как можно ближе, и я не отпускаю ее, пока мы засыпаем в объятиях друг друга.

***