Жестокая любовь мажора (СИ)

— Ты маленькая дразнилка, да?

Он говорит это так нежно, но у меня внутри все переворачивается.

— Я не хотела дразнить тебя.

— Ты можешь дразнить меня сколько хочешь. Мне нравится.

Я тяжело дышу, не зная, как справиться с теплом, разливающимся в животе.

— У меня на самом деле есть к тебе разговор.

Его тон немного меняется. Огонь у меня в крови становится тише. Но я, если честно, немного рада снижению градуса, потому что у меня едва не началась асфиксия.

— Какой?

— У меня тут есть кое-какие связи с детскими учреждениями. Я поговорил и узнал, что там с вакансиями. И… В общем, они предложили должность нянечки. Пятидневка, но зато никаких ночных смен. На это время я могу забирать мелкого себе, ну или мы могли бы договориться о месте в детском саду. Ему ведь уже положено по возрасту посещать детский сад?

Я молчу, даже не зная, что сказать, а потом невнятно угукаю.

— Ты подумай над моим предложением до вечера. И если ты не против, то я бы после занятий в лагере лично приехал за ответом.

Прерывисто втягиваю в себя воздух.

— Хорошо, — лепечу я. — До вечера.

— До вечера.

Я завершаю звонок и еще несколько долгих секунд стою неподвижно, оценивая масштаб его предложения и того, что он вообще заморочился… ради нас.

Покачав головой, сглатываю и, слабо улыбнувшись, выхожу из комнаты. В груди все еще искрит от разговора с Илаем и его заигрывающих фразочек. Но когда я захожу в комнату к бабе Люсе, я частично переключаюсь. Ленка даже не слышит, что я вошла: она сидит на полу, одна, сложив ноги по-турецки, и пялится в телефон, сосредоточенно грызя ноготь. Во мне тут же вспыхивает любопытство.

— Что-то настолько интересное? — спрашиваю.

От неожиданности Лена взвизгивает и дергается, телефон вылетает из рук и падает на пол экраном вверх. И я жалею, что он не разбился, потому что вижу это…

На фото — идеальный пресс, а жилистая рука, покрытая черными молниями, придерживает большой эрегированный член поверх белых боксеров.

Лена дважды спотыкается, пока доползает до телефона и забирает его. А потом ее глаза, полные ужаса, поднимаются на меня.

— Ты ничего не видела.

Мои губы растягивает улыбка.

— Самойлова. Молчи.

Я прижимаю костяшки пальцев к губам.

— Это действительно интересно.

— Это спам.

Я киваю с выражением откровенного недоверия на лице.

— Ну-ну, — скептически тяну. — И как зовут этот «спам»?

Лена встает, ее щеки — как раскаленные угли. Прикоснись к ним — и ожог обеспечен.

— А как же, — дальше я припоминаю ее же слова, — что подруги всегда звонят, рассказывают друг другу про любовные штучки, что-то там вместе планируют, а?

— Это не любовные штучки! — выпаливает Лена. — Это… это… — она краснеет до максимальных пределов. — Пойду-ка я помогу бабе Люсе с Царевичем, — и пулей вылетает из комнаты, а я, прикусив губу, смотрю ей вслед и, не выдержав, начинаю громко хохотать. И кто еще из нас задница?

Глава 41

В кармане вибрирует телефон.

Когда Кирилл остается со своим отцом, это частое явление.

На той неделе я первый раз вышла на новое место работы в качестве нянечки, а Илай впервые взял на себя полноценную роль отца.

Всю неделю он появлялся до того, как я уходила на работу, и забирал Кирилла на целый день в лагерь, а к вечеру привозил его обратно и снова возвращался к себе.

Он укладывал своих воспитанников по кроватям, я — нашего сына, и только потом Илай приезжал ко мне, чтобы наконец провести время вдвоем.

В основном это были вечера в машине, иногда в ней же мы встречали рассвет, оставляя друг другу воспоминания о звуках поцелуев и стонов, наполняющих салон, кинопросмотрах под хруст жареной картошки и аромат сочных бургеров, долгих разговорах ни о чем и обо всем одновременно.

И впервые за долгое время смысл моего счастья стал больше. Оно простое. Теплое. Наполненное детским смехом. Мальчишескими разговорами. Теплыми объятиями. Забавными переписками. Запахом мяты и сигарет. Фастфуда и кожаного салона. Его жадными губами и объятиями сильных рук. Доверием. И надеждой на светлое будущее.

Закончив раскладывать игрушки по местам, я присаживаюсь на стул и, пока тихий час, беру себе небольшой перерыв, чтобы ответить на очередное сообщения Багирова.

Илай:

«Он не хочет есть то, что ты положила в контейнер».

Я:

«Попробуй поиграть с ним в самолетик».

Илай:

«Может, я закажу ему пиццу?»

Я:

«Рискни».

Илай:

«Ладно. Понял. Никакой пиццы».

Я:

«И никакого сладкого».

Илай:

«Ты лишаешь ребенка лучшего».

Улыбаюсь и закатываю глаза, а затем быстро печатаю ответ:

«Я лишаю его гастрита и кариеса».

Илай:

«Надеюсь, у тебя нет в планах лишить кое-чего и меня?»

Я:

«Посмотрим на твое поведение».

Илай:

«Мне кажется, я вполне заслужил поощрение, мамочка».

Я так громко хихикаю, что от неожиданности подпрыгиваю на месте и прикрываю рот ладонью.