Жестокая ложь

Габби радовалась тому, что день выдался холодным и пасмурным. Было бы тягостно хоронить сына в солнечный, погожий день. Она знала, что никогда больше не сможет согреться. Казалось, в груди у нее образовалась льдинка, которая никогда не растает.

Габби смотрела на небольшой белый гроб и думала: как же это Господь позволяет забирать ребенка у матери? Самым болезненным для нее было то, что малыш провел с ней только одну ночь, и теперь он мертв. Для Габби не имело значения, что это брат, а не она сама, повинен в пожаре. В любом случае, это случилось во время ее «дежурства», как сказала ей мать.

Возможно, Синтия и права. Жизнь Габби — полная разруха, что ни говори. В последнее время она все чаще думала об этом. Мужчина, единственная любовь ее жизни, отбывает второй срок за вооруженное ограбление, а с такой репутацией не допустят в круг порядочных людей. Ей самой позволяли видеться с детьми только тогда, когда Синтия давала добро. Ее мать обладала всеми законными правами, которые должны были бы достаться ей, Габби. Жизнь несправедлива, но надо признать: во многих бедах, обрушившихся на нее и ее детей, виновата она сама. В первый раз, когда Габби забеременела, она была слишком юной и глупой, чтобы с пониманием отнестись к выпавшей на ее долю ответственности. А во второй раз вмешалась судьба, и снова она осталась одна с детьми.

Габби увидела Винсента, который медленно шел ей навстречу. Его руки были скованы наручниками. Габби шагнула к нему и словно издалека услышала свой крик…

Глава 149

Синтия удивлялась поведению людей на похоронах. Ее обнимали и выражали ей соболезнования те, кто при обычных обстоятельствах скорее перешел бы на другую сторону улицы, лишь бы не здороваться.

Она увидела Габриелу — ее дочь недостойна такого красивого имени! — рядом стоял Винсент. Два сопровождавших его офицера имели соответствующие скорбному событию выражения на лицах. Впрочем, на похоронах ребенка они были совсем не к месту.

Вид Винсента в наручниках бесил Синтию. Он низвел похороны этого милого ребенка до уровня своей семьи! Все О’Кейси присутствовали тут, похожие на героев шоу Джереми Кайла. Смерть Винсента-младшего они использовали для того, чтобы улучшить свои отношения с отцом ребенка. Синтия могла бы поставить ублюдков на место, разогнать их к чертовой матери — пусть убираются отсюда подобру-поздорову и не оскверняют похороны мальчика своим присутствием! — но решила предоставить разбираться с родней зятю. Мнение Винсента о семье полностью совпадало с точкой зрения Синтии. Это было единственное, в чем они соглашались друг с другом.

Чери крепко вцепилась ей в руку. Следовало бы отпустить ребенка к родителям, но подленькое внутреннее чувство заставляло Синтию не разжимать пальцы. Пусть люди видят, что девочка предпочитает ее своим родителям. Синтия совершила чудовищную ошибку, стоившую жизни маленькому Винсу, и сполна за это заплатила. Но уж девочку она ни за что не отдаст! Без Чери у нее вообще никого не останется, а у Габриелы будут еще дети. Дочери следовало заботиться о своих малышах, а не заниматься самокопанием, погрузившись в депрессию и глотая таблетки. Габриела не в состоянии воспитывать такого умного ребенка, как Чери.

Это ее ребенок, ее и только ее! Синтия ни за что не отпустит Чери от себя!

Глава 150

Слушая рыдания Габби, Винсент буравил глазами Синтию, которая стояла, держа за руку его дочь. Джек Каллахан заметно состарился и выглядел не вполне здоровым. Нет, он должен завязать!

Винсент поймал взгляд дочери, и Чери посмотрела на бабушку, словно спрашивая у нее разрешения подойти к отцу. Конечно, сейчас на нем наручники, но Винсент не допускал мысли, что дочь не знает, что ее отец сидит в тюрьме. Она ведь ездила к нему на свидания. Он понимал, что Синтия — и только Синтия! — отравляет сознание ребенка своими россказнями. Впрочем, она была меньшим из зол, и Винсент давно смирился с тем, что теща присматривает за детьми, когда Габби не в состоянии должным образом о них позаботиться. Кого и следовало винить, так это его самого. Дважды он оставлял Габби одну с детьми на руках.

Он никогда не оставался на свободе подолгу, и дети его почти не знали. Неудивительно, что теперь дочь не бежит к нему с распростертыми объятиями. Девочка явно нервничала при виде отца. Из того, что рассказывала ему Габби, Винсент сделал вывод, что Синтия старается представить их в глазах детей в самом невыгодном свете. Чери он винить не мог, но возненавидел Синтию еще больше, чем прежде. Она очень искусно манипулировала всеми, даже им. Но, если приходилось выбирать между Синтией и органами опеки, бабушка имела все преимущества перед государством. Дети были за ней как за каменной стеной. Если бы только не он… если бы только не он… Во всем виноват он один.

Этот псих Джеймс никогда не поднимался выше уровня дворового дурочка. Учитывая, что именно Синтия несет ответственность за психическое здоровье сына, Винсент тревожился из-за того, что мать Габби имеет такое влияние на его дочь.