Жестокая охота

Просторная комната напоминала склад антиквариата. Массивное вычурное бра в углу наполняло ее таинственными полутенями; солидная бронза старинных подсвечников на резцом секретере работы французских мастеров 19-го века подчеркивала некоторую тяжеловесность интерьера. Несколько старинных икон висело на стенках вперемежку с картинами на библейские темы — подлинниками и хорошо выполненными копиями. В простенке между окнами высился дубовый шкаф, на полках которого за венецианскими стеклами стояли преимущественно старинные фолианты в добротных кожаных переплетах. Посреди комнаты — круглый стол с резными ножками, покрытый бархатной скатертью с кистями. У стола сидел мужчина лет шестидесяти и курил. Небольшая бородка с проседью обрамляла крупное скуластое лицо, массивный крючковатый нос нависал над седей щетиной усов, серо-стального цвета глаза тонули под кустистыми бровями. Смуглые тонкие пальцы беспокойно выбивали на крышке стола еле слышную дробь, которая вплеталась в размеренное тиканье настенных часов.

Неожиданно за плотно прикрытой дверью в соседней комнате раздался скрип кровати, покашливание. Мужчина вскочил, подошел на цыпочках к дверному проему и застыл, прислушиваясь. Затем медленно прошелся по комнате, с нетерпением погладывая на часы, стрелки которых с непостижимым, раздражающим его упрямством, казалось, топтались на месте. Тихий стук в окно ворвался барабанным боем в пыльную тишину мрачной комнаты, и мужчина метнулся к входной двери.

— Входи…

— Вечер добрый… — высокий, широкоплечий пришелец с силой тряхнул руку хозяина.

— Почему так поздно?

— Не мог раньше, объясню потом… Выпить у тебя найдется?

— Нашел время… Сначала дело, все остальное позже. Документы принес?

— А ты как думаешь? Возьми.

— Хорошо… Водку, коньяк?

— От коньяка печень разлагается, умные люди говорят. А мне жизнь пока не надоела. Водочки, дружище, водочки!

— Тише, ты!

—Тут еще кто-то есть?

— Да. Жена. В спальне.

— Фю-у… Вот это номер… Что же ты раньше ничего не сказал? А теперь как?

— Не беспокойся, это моя забота… Что еще Богдан передал?

— Посылки твои получил в целости и сохранности. Кстати, тебе привет от Гриньоха.

— Спасибо. Ты, надеюсь, с машиной?

— Спрашиваешь. Как договорились…

— Когда уезжаешь?

— Через три дня.

— Возьми деньга — здесь пять тысяч. Пригодятся.

— Ого! Не ожидал… Пригодятся, ясное дело. Сам знаешь, у меня не густо. Благодарствую.

— День прибытия тебе сообщили?

— Там все написано. Прочтешь — сожги.

— Как твои родственники?

— Живут, что с ними станется; Ждут не дождутся, когда уеду. Им, видишь ли, не нравятся мои откровения. Ну и плевать. Каждый живет как может. Я не исключение.

— Ты за собой случаем “хвоста” не приволок?

— Обижаешь… Потому и опоздал. Все чисто. Сам знаешь, какие “университеты” заканчивал…

— Ну ладно, ладно… Есть хорошая поговорка: цыплят по осени считают. Береженого бог бережет…

— И то правда… Ну что, пойдем?

— Не торопись. Всему свое время. Придется обождать.

— Как знаешь…

Ночной гость, на ходу стаскивая клетчатый пиджак, направился к дивану.

— Вздремнуть успею?

— Успеешь, успеешь… Надеюсь, ты не храпишь?

— Отучили… Не беспокойся…

Хозяин, бесшумно ступая по толстому пушистому ковру, который укрывал пол в гостиной, прошел на кухню.

3

Лохматый пес, гремя цепью, метался по двору и тихонько скулил. Затем, усевшись у порога, поднял лобастую голову и завыл. Щелкнул замок, и на крыльцо дома выскочила хозяйка в длинной ночной рубахе.

— Рябко! Пошел вон! Гаспид лохматый! Ни днем ни ночью от тебя покоя нет…

Пес, виновато повизгивая, отбежал к сараю и лег у бочки с водой. Хозяйка, еще раз цыкнув на него, уже было направилась обратно, как вдруг страшный грохот обрушился на окраину, вмиг разметав сонную тишину раннего рассвета. Из соседнего дома полыхнул столб пламени, черный дым повалил сквозь высаженные окна.

Улицу заполнили полураздетые соседи; шум, гвалт выплеснулись волной к горизонту, наполнив окраину сумятицей. Перепуганная хозяйка вытащила на улицу мужа, который, прыгая на одной ноге, никак не мог другой попасть в штанину.

— Ой, горим! Ой, спасайте, люди добрые! Да что ж ты стоишь, Иван, бери ведра! Да не там, пьянчуга чертов, в сарае! О господи, до чего горилка довела, где ты взялся на мою голову!

Пожарные приспели “к шапочному разбору”. Дом превратился в кучу шипящих закопченных бревен, среди которых копошились почерневшие от сажи люди с баграми и лопатами.

— Ну, слава богу, прибыли, соколики! — хромой дедок сплюнул с досады и заковылял вдоль улицы. — Едрена Феня…

— Не обращайте внимания, он у нас всегда такой, — шагнул к смущенному пожарному один из мужчин. — Милицию нужно вызывать; Дом взорвался. А почему — ляд его знает. Полыхнул, как спичка.

— Жертвы есть?

Толпа молча расступилась, и пожарные прошли к старому изодранному одеялу, под которым угадывались останки человеческих тел.

— Двое… Муж и жена. Ковальчуки. Одни кости остались… Несколько дней спустя комиссия установила причину пожара, из-за небрежности погибших хозяев дома взорвался баллон с газом.

4