Жестокая память. Нацистский рейх в восприятии немцев второй половины XX и начала XXI века

В дискурс включился известный историк, руководитель берлинского мемориального центра «Германское Сопротивление» Петер Штайнбах. Он выразил убеждение в том, что упреки Музяла и Унгвари «не касаются основной цели организаторов выставки — доказать участие вермахта в военных преступлениях». Штайнбах советовал организаторам выставки серьезно отнестись к критике, внести исправления в экспозицию, что вовсе не будет означать «огульного оправдания вермахта»[959]. Аналогичную позицию занял Кристиан Штрайт, который констатировал, что «основная концепция выставки ни в коем случае не может быть поставлена под сомнение»[960].

4 ноября 1999 г. на созванной в Гамбурге пресс-конференции Ян Филипп Реемтсма объявил о временном прекращении работы выставки. Ее руководители предпочли закрыть экспозицию, нежели выслушивать упреки в фальсификации исторических источников. «Критика выставки, — констатировал директор Института социальных исследований, — не затрагивает ее концепции, однако (если оставить экспозицию без изменений) возникнет опасность того, что под сомнением окажутся ее основные установки. Необходимо восстановить поколебленное доверие»[961]. Реемтсма выражал надежду, что в течение трех месяцев будет подготовлена новая экспозиция, которая по-прежнему «станет предметом новых дискуссий»[962]. «Спокойной обстановки вокруг новой выставки не предвидится», — прогнозировал Вольфрам Ветте[963].

Чем же было вызвано решение о моратории в работе выставки? Почему, говоря словами Реемтсмы, было поколеблено доверие к ее организаторам? Конечно, свою неблаговидную роль сыграла хорошо скоординированная кампания нападок и клеветы, имевшая четко выраженный политический характер.

Ганс-Генрих Нольте убежден, что в рамках гамбургской экспозиции явно недостаточно использовались материалы из советских архивов. По его мнению, в ФРГ все еще, как и во времена холодной войны, существует стойкое нежелание признать результаты изысканий ученых Советского Союза и Германской Демократической Республики. И дело здесь не столько в недостаточном распространении знания русского языка в академических кругах, сколько в факторах, «имеющих явную политическую природу». Историк пришел к принципиально важному заключению: «Работы о войне Германии против России, в которых не используются советские материалы, находятся в сфере полузнания». Нольте привел выдержки из обнаруженных им в архивах бывшего СССР документов о кровавых оргиях, совершенных солдатами и офицерами вермахта в Белоруссии и на Украине. «Не каждый солдат был участником преступлений против человечности, но слишком многие (эсэсовцы, солдаты вермахта, полицейские) с наслаждением ухватились за возможность совершать безнаказанные преступления в России. И источники из Восточной Европы доказывают это с предельной точностью, в них приведены географические названия и имена, что и делает их неприемлемыми». По мнению ученого, укоренившееся в германской военно-исторической науке «полузнание о действиях вермахта в Восточной Европе» оказалось удобным для общества и принесло немалому числу граждан ФРГ неоспоримые «социальные преимущества»[964].

Гамбургская экспозиция фактически явилась разновидностью масс-медиа. Она базировалась на солидном научном основании, но ей изначально присущи как предельная заостренность выводов, так и несомненная фрагментарность, сознательный отказ от универсального подхода к истории вермахта. Речь идет о конфликте различных форм, способов презентации, в которых знание о прошлом складывается и запечатлевается в общественном сознании.

Во многом справедливой представляется оценка видного деятеля Социал-демократической партии Германии Ганса-Йохена Фогеля: «Проект оказался в ситуации кризиса. И не из-за действий его противников, а из-за собственных ошибок и собственной неосмотрительности»[965]. Содержание выставочных стендов не обновлялось на протяжении пяти лет (учитывая и время подготовки выставки), не принимались во внимание результаты современных научных исследований в ФРГ и за ее пределами. Организаторы выставки, увлеченные ее несомненными успехами, зачастую рассматривали любую критику в свой адрес, в том числе и конструктивную, как исходящую из праворадикального лагеря.

* * *