Жестокая память. Нацистский рейх в восприятии немцев второй половины XX и начала XXI века

Что же двигало армией и народом СССР в их борьбе? Хартман так отвечает на этот вопрос: «сознание борьбы за справедливое дело», ощущение «единства судьбы», «новое качество общественной сплоченности». «Слова “Великая Отечественная война” стали волшебным лозунгом», овладевшим массами, и «поэтому крушение германской стратегии было неизбежным»[1120]. Такое признание из уст немецкого ученого дорогого стоит. Обращаясь к будущей судьбе исторической памяти о войне, автор заключает: «Такой войны еще не было. Ни в одной войне не было пролито столько крови, ни одна война не оставила таких глубоких следов в памяти современников». Можно только присоединиться к справедливому выводу историка: эту войну «нельзя ни забывать, ни игнорировать», «память о ней переживет свидетелей этих событий»[1121].

Трудно переоценить научную и политическую значимость публикации в 2011 г. корпуса архивных документов о германской оккупационной политике в западных регионах СССР. Речь идет об осуществленном под руководством Клауса Мальмана издании внушительного по объему (более 900 страниц) сборника почти ежедневных донесений командования айнзацгрупп за период с 23 июня до конца 1941 т.[1122] Сугубо секретная, цинично откровенная информация была предназначена для шефа Главного управления имперской безопасности Гейдриха и предельно узкого круга лиц. Теперь мы можем получить гораздо более точное представление о направленности и объемах преступной деятельности айнзацгрупп. В сообщении от 8 ноября 1941 г. говорилось: «Что касается казней, то по приказу командования до сих пор ликвидировано примерно 80 тысяч человек. Среди них было 8 тысяч человек, которые обвинялись в антигерманских или большевистских действиях. Остальные были уничтожены в ходе акций возмездия… Самые крупные из этих акций были осуществлены непосредственно после взятия Киева против евреев вместе со всеми их родственниками».

К массовому читателю ФРГ обращено иллюстрированное приложение к еженедельнику «Die Zeit», также приуроченное к годовщине нацистской агрессии и вышедшее (в журнальном формате) под названием «Война Гитлера на Востоке»[1123]. В выпуске помещены материалы авторитетных историков Вольфрама Ветте, Кристиана Хартмана, Феликса Рёмера, Йорга Ганценмюллера, Дитера Поля, Ханнеса Геера. Примечательная особенность выпуска — публикация обширных воспоминаний советских ветеранов войны.

Ветте, статья которого открывает приложение, убежден, что советско-германская война была «основным событием Второй мировой войны». «В ходе войны стерлась какая-либо разделительная линия между вермахтом и СС». Как и его единомышленники, Ветте обращается к образу «восточного похода», сложившемуся в послевоенном западногерманском общественном мнении: «За безоговорочной капитуляцией не последовало самокритичных дискуссий о войне. В течение долгого времени доминировало сознание, оправдывавшее преступное нарушение права. Распространялись легенды, явно приукрашивающие действительность… Во всем обвинялись Гитлер, его партия, осужденные в Нюрнберге главные военные преступники, СС и гестапо. Вермахт, напротив, оставался незапятнанным, и все, кто его критиковал, объявлялись людьми, выносящими сор из избы. Гитлер именовался исторической случайностью». Но сегодня, подчеркивает Ветте, после дискуссий, вышедших за пределы профессионально-исторического сообщества, «вермахт рассматривается — в полном соответствии с действительностью — как гигантская машина, предназначенная для уничтожения». Кардинальная переоценка «похода на Восток» имеет «принципиальное значение для взаимопонимания с государствами и обществами, образовавшимися на месте прежнего Советского Союза», для того чтобы «немцы и русские взаимно воспринимали себя как партнеры и добрые соседи»[1124].

Продолжая начатый Ветте анализ эволюции исторического сознания ФРГ, Геер отмечает: «Всегда трудно вспоминать о собственных преступлениях. В случае с Холокостом это удалось, хотя бы наполовину. То, что война на уничтожение не укоренилась прочно в структуре памяти, связано с тем, что вермахт был проекцией всего германского общества, что участниками войны были мужчины каждой семьи. Стратегия бывших солдат и их домочадцев заключалась в том, чтобы вытеснить из сознания совершенные злодеяния. Свою роль сыграло и то, что образ врага, сформировавшийся в годы нацизма, оказался востребованным в антикоммунистическом климате холодной войны»[1125].

В 2011 г. германская общественность достойно встретила годовщину трагического дня 22 июня. «Закрепилась ли память о войне против СССР в коллективной памяти немцев? — звучит вопрос на страницах еженедельника «Die Zeit». — Этого нельзя утверждать на основе каких-либо эмпирических исследований. Но одно можно сказать с полной уверенностью: сегодня уже нельзя отрицать вину Германии за гибель 27 миллионов советских граждан. Все мы знаем о том, что тогда произошло, и можно надеяться, что это не будет забыто»[1126].