Жестокая память. Нацистский рейх в восприятии немцев второй половины XX и начала XXI века

Краусник уделил особое внимание подготовке айнзацгрупп к нападению на СССР («генеральная репетиция» массовых казней была проведена в Польше). Айнзацгруппы, как убедительно показывает автор, пользовались абсолютной поддержкой командования вермахта и действовали на основе соглашения с немецкими генералами, подписанного за месяц до нападения на Советский Союз. Историк указал на «устрашающую интеграцию немецких вооруженных сил в преступную политику Гитлера». Генералы, офицеры и солдаты немецкой армии не только знали о злодеяниях айнзацгрупп, они оказывали всемерную поддержку палачам, находившихся в «атмосфере симпатии» военнослужащих[494].

* * *

Понять процесс научного познания нацистского режима невозможно без учета резких перепадов в общественном сознании ФРГ. Едва-едва утихло эхо «гитлеровской волны», как в конце января 1979 г. по телеканалу ARD прошла трансляция американского художественного сериала «Холокост» («Всесожжение»), рассказавшего потрясенным немцам — на материале истории еврейской семьи Вайс — о трагедии «окончательного решения еврейского вопроса» в нацистской Германии и оккупированных странах Европы. Показательно, что первоначально руководители телекомпании не решались показать фильм на общефедеральном экране. Выдвигался аргумент: население не желает ничего знать о преследованиях евреев[495].

Но телевизионные приемники были включены более чем у 20 млн зрителей, узнавших страшную правду и задумывшихся (те, кто мог задуматься) не только о судьбе евреев, но и о молчании или бездействии миллионов равнодушных сограждан, которые стали соучастниками преступлений. В течение четырех вечеров после телесеансов ведущие историки и журналисты, в том числе Мартин Брошат, отвечали на звонки зрителей (зарегистрировано 32 тысячи звонков), шли длительные дискуссии в прямом эфире (общее время дискуссий составило шесть часов). В адрес телекомпании было направлено несколько тысяч писем[496].

Кипение страстей, связанное с «Холокостом» (противниками телепередачи передачи был повреждены ретрансляторы под Кобленцом и Мюнстером), объяснялось не художественными качествами сериала, который был сделан по голливудским правилам, но тематикой фильма, затронувшего внезапно проснувшуюся коллективную совесть западных немцев. Публицист Петер Мертесхаймер объяснял этот феномен следующими факторами: «особая ситуация в нашей стране, специфика нашей истории, нашего сознания и подсознания». Ойген Когон подчеркивал: сериалу присуща «внутренняя правда» и он может способствовать тому, «чтобы человечность стала при всех обстоятельствах масштабом нашего мышления и действия»[497].

Издательница газеты «Die Zeit» графиня Марион Дёнхофф назвала телефильм «уроком истории для всех немцев»[498]. Тележурналист Иво Френцель так характеризовал ситуацию: «Весь народ неожиданно и болезненно вспомнил о своей истории». «Трансляция сериала “Холокост” завершена, — продолжал он. — Но дискуссии о Холокосте только начинаются»[499]. Генрих Бёлль надеялся на то, что для будущего историка германского общественного сознания время делится на периоды «до “Холокоста” и после “Холокоста”»[500]. «Süddeutsche Zeitung» выражала надежду на то, что «во многих школах только теперь преподавание истории начнется по-настоящему»[501].

Характерны суждения историка и педагога Вольфа Шмидта о сериале: «Фильм обозначает не конец, а начало нового этапа вспашки высохших полей исторического сознания ФРГ… Отвращение, вызванное уничтожением евреев, еще не является гарантией основательного дистанцирования от нацистского прошлого». Шмидт пришел к следующему заключению: «Мы должны попытаться применить рецепт успеха фильма, использовать его инструментарий. Так же, как постановщики фильма, мы должны работать методами персонификации, отбросив представления об абстрактных миллионах жертв… У всех преступников, у всех жертв были конкретные имена и конкретные адреса. Фашизм становится не просто давно прошедшей мрачной эпохой. Школьники спрашивают себя: “А как бы я поступил, оказавшись л подобной ситуации?”»[502].

Однако журнал «Der Spiegel» подверг фильм конструктивной критике, значение которой стало понятно много позднее: «Телефильм ограничивается делением немцев на преследователей и преследуемых, на палачей и жертв. Игнорируется серая зона.“средних немцев”, которые, приспособившись или находясь в состоянии паралича, оставались равнодушными»[503].