Жестокая память. Нацистский рейх в восприятии немцев второй половины XX и начала XXI века

Брошат выражал надежду на то, что в восточногерманской историографии Третьего рейха под знаком «эрозии догматических форм марксистских воззрений» происходило безоговорочное понимание проблем, до сих пор находившихся под знаком табу». Аналогичные процессы обновления наблюдались, по мнению Брошата, в сфере западногерманских исследований современной истории, что заключало в себе возможность «диалога после периода болезненного антагонизма»[761].

Людвиг Нестлер, руководивший восточногерманской частью коллектива, в свою очередь, так сформулировал общую задачу: «преодолевать барьеры, которые основаны на примитивном мышлении, на образах врага», добиваться создания «свободной, деловой атмосферы сотрудничества», формировать «новые подходы к дифференцированной трактовке механизма нацистской диктатуры»[762].

В соответствии с согласованным обеими сторонами планом для освещения каждой из проблем было привлечено по два ученых из ФРГ и ГДР соответственно. Читатель мог получить уникальную возможность сопоставить точки зрения двух историографий и вступить с ними в диалог. В состав западногерманских авторов входили Мартин Брошат, Клаус Швабе, Лудольф Хербст, Клаус-Юрген Мюллер. В число восточногерманских — Людвиг Нестлер, Вольфганг Руге, Вольфганг Шуман, Манфред Вайсбеккер, Пауль Хайбер. Была достигнута договоренность, что общий труд будет издан не от имени каких-либо организаций, а от имени ученых из ФРГ (Брошат и Швабе) и из ГДР (Нестлер и Руге).

Вольфганг Руге, которого я посетил в Потсдаме, увлеченно вспоминал, как осуществлялся совместный научный проект, как изживались взаимные предрассудки, с каким энтузиазмом развернулась коллективная работа над предисловием к сборнику. Ученые ГДР и ФРГ, отмечалось в совместном предисловии к изданию, осознают ответственность за то, чтобы рассказать правду о причинах Второй мировой войны. «Долгие годы историки двух германских государств исследовали эту проблематику, находясь в изоляции друг от друга, будучи втянуты в политико-идеологические разногласия между Востоком и Западом… Достигнут консенсус по вопросу о том, что германские правящие круги несут ответственность за развязывание Второй мировой войны». Важнейшее значение имел согласованный тезис о том, что «оба германских государства несут особые обязательства по укреплению мира, хотя их обоснование является различным»[763].

Во время совещаний, которые проходили с марта 1987 г. по октябрь 1988 г. в различных городах Западной и Восточной Германии, дискуссии принимали достаточно острый характер. Но график совместной работы неуклонно осуществлялся, и в конце 1988 г. были подготовлены к печати тексты, заключен договор с издательствами «Siedler» и «Akademie-Verlag» о параллельном выпуске сводного тома для ФРГ и для ГДР. Проект, по словам Клауса Швабе, «приобрел собственную динамику»[764]. Шла активная подготовка и издательская обработка текстов. На вторую половину августа 1989 г. планировались пресс-конференции и презентации томов, которые должны были синхронно проходить на Востоке и на Западе Германии.

Разногласия сторон при этом сохранялись и становились полем для дискуссий, в частности, по вопросу о «факторе Гитлера». Прямым отражением таких споров явилась установка Брошата: «Гитлера можно назвать медиумом и катализатором той энергии и тех процессов, которые возникали и происходили вне этого человека. Но без осуществленных им взаимосвязи и трансформации указанных моментов они не сыграли бы столь могущественной роли… Я считаю необходимым рассматривать данный личностный фактор как своего рода структуру. Исключение Гитлера из исторического анализа или низведение его до роли “главного агента” монополистического капитализма означает принижение “фактора Гитлера”, учет которого безусловно необходим для понимания силы воздействия национал-социализма»[765].

Но едва начавшееся сотрудничество ученых двух германских государств вызвало нескрываемо злобную реакцию шеф-идеолога СЕПГ Курта Хагера. Люди, группировавшиеся вокруг него, явно опасались утратить контроль над исторической наукой. Они страшились того, что исследователи придут к самостоятельным выводам и оценкам, что на ГДР распространится начинавшийся в СССР процесс раскрепощения исторической мысли. В ноябре 1988 г. в ГДР было запрещено распространение советского журнала «Спутник». Повод: не отвечавшие взглядам руководителей СЕПГ публикации по проблематике предыстории Второй мировой войны. Весной 1989 г. Хагер говорил в кругу приближенных: «Вопросы, обращенные к истории, становятся все горячее»[766].