Жестокая память. Нацистский рейх в восприятии немцев второй половины XX и начала XXI века

Система нацистского рабского труда — эта, по определению Герберта, «непрерывная цепь нарушений прав человека, жестокостей и подлостей» — была осуждена Нюрнбергским международным трибуналом. «Но эта тема, — подчеркивал автор, — никогда не была в ФРГ предметом открытых дискуссий». В работах по истории диктатуры она «не рассматривалась вовсе или же находилась на далекой периферии исследований». Герберт указывает на то, что за преступное использование рабского труда несут ответственность (что само собой разумеется) не только представители коричневой элиты, но и простые немцы. «Убийство миллионов евреев тщательно скрывалось, преступления против жителей оккупированных регионов происходили далеко, “где-то там, на Востоке”. Но иностранных рабочих нельзя было полностью изолировать, они находились среди немцев, в жилых кварталах, на рабочих местах». Верх в отношении к «остарбайтерам», констатирует ученый, взяли «расовая ненависть к русским и страх перед большевизмом», «дискриминация русских и поляков считалась столь же обычной, как ежедневные картины колонн полуголодных людей, двигавшихся ежедневно на работу по городским улицам»[734]. По оценке еженедельника «Die Zeit», положения монографии Герберта «невозможно ни опровергнуть, ни поставить под вопрос»[735].

Участникам конкурсных туров 1980–1983 гг. сегодня уже далеко за сорок. Только некоторые из них стали профессиональными историками, но все они получили урок гражданского воспитания и, как пишет одна из лауреатов Катя Фауссер (Мюнстер), «сохранили в своей жизни заряд конкурса, сберегли незаурядный интерес к социальным проблемам, к способам их решения»[736].

Работы немецких школьников (как опубликованные, так и неопубликованные, но бережно хранящиеся в архиве Фонда Кёрбера) содержат ценные документы по различным аспектам истории Третьего рейха. Этот корпус источников еще ждет своих исследователей. Школьниками были собраны столь многочисленные документальные источники, что на их основе Фондом Кёрбера и Немецкой евангелической церковью была организована передвижная выставка о судьбах советских военнопленных и остарбайтеров, вызвавшая значительный отклик в различных районах ФРГ[737]. На открытии выставки в Бонне в апреле 1985 г. присутствовали сотрудники двух десятков дипломатических миссий.

«Перед нашими глазами в непосредственной близости проходит сама история, — говорил на торжественной презентации выставки президент ФРГ Рихард фон Вайцзеккер. — Юноши и девушки исследовали страдания людей, муки которых происходили в тех самых местах, где сегодня живут участники конкурса. Именно это помогло понять проблематику иностранных рабочих и военнопленных — куда лучше, чем любые теоретические рассуждения. Исходя из принципов человечности, выставка раскрывает темные страницы нашей истории и помогает нам, представителям старшего поколения, извлекать уроки из нашего прошлого»[738].

«Цель выставки, — отмечал Вольф Шмидт, — состояла в том, чтобы внести вклад в доверие между нашими народами, в разрушение недоверия и неприязни… Когда речь идет о расизме и принудительном труде, мы привычно вспоминаем жертвы со стороны евреев, носивших желтую звезду, а в последнее время и со стороны цыган, отмеченных черным треугольником. Но на смерть были обречены поляки, носившие знак “Р” и советские граждане с нашивкой “OST”»[739]. Дитер Галински так подводил итоги работы выставки: «Тема страданий и смерти военнопленных и насильственно угнанных рабочих постепенно обрела свое место в общественном сознании Федеративной Республики… Экспозиция вносит свой вклад в дело мирного сотрудничества народов Востока и Запада»[740].

Участие в конкурсе определило жизненный путь Анны Розмус — школьницы (позднее студентки) из баварского города Пассау. Круглая отличница, дочь усердных прихожан католической церкви, 20-летняя выпускница монастырской гимназии по совету учителя истории начала изучать следы, оставленные нацистским режимом в городе с традиционно клерикальным, консервативным образом жизни.

Пассау — в те времена маленький город, где все знали друг друга (он насчитывал в 1933 г. 25 тысяч жителей, преимущественно католического вероисповедания). Для большинства горожан явно предпочтительной была следующая трактовка периода диктатуры: «Три или четыре нациста, десять глупцов, все остальные — противники национал-социализма»[741].

Епископ, бывший обербургомистр, судьи, вышедшие на пенсию профессора университета — все они были добрыми знакомыми ее родителей — вопреки ожиданиям наотрез отказались отвечать на вопросы гимназистки о происходившем «тогда» в Пассау. Анне сходу запретили работать в городском архиве, а его начальник возмущался тем, что изучение нацистского периода «может быть доверено недоучившимся гимназистам».