Жестокая память. Нацистский рейх в восприятии немцев второй половины XX и начала XXI века

Иммануил Кант сформулировал общеобязательный принцип, которым должны руководствоваться люди независимо от их происхождения и положения. «Существует только один категорический императив: поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом»[361]. Вслед за Кантом Теодор Адорно указывает на мировую потребность нравственного порядка, нравственного суда, на настоятельную необходимость борьбы против первопричин зла, недопущения его повторения. Теодор Адорно следующим образом излагает современный категорический императив: «предотвратить возвращение Освенцима», создать «духовный, культурный и общественный климат, способный не допустить повторения, то есть климат, в котором мотивы, приведшие к ужасу Освенцима, хотя бы в какой-то степени будут осознаны»[362]. В центре суждений Адорно постоянно находится проблема противоречий в формировании чувств национальной вины и национального стыда: «Механизмы самозащиты включаются только тогда, когда налицо осознание преступления… Самозащита есть знак осознаваемого стыда, здесь открывается перспектива надежды»[363].

Александр Мичерлих (1908–1982) — имя малознакомое у нас, но широко известное в Германии. Он занимал ведущие позиции в мировой психоаналитике и психотерапии, был профессором Гейдельбергского университета, основателем и директором Института Зигмунда Фрейда во Франкфурте-на-Майне[364]. Антифашист, неоднократно подвергавшийся аресту, вынужденный эмигрировать, Мичерлих в 1949 г. опубликовал документальный сборник «Бесчеловечная наука»[365] — исследование о преступных медицинских экспериментах, о массовом умерщвлении неизлечимых больных — детей и взрослых в гитлеровской Германии. Отклика со стороны общественности не последовало. Напротив, карьера Мичерлиха как врача оказалась под угрозой. Говорили даже, что врачебная палата земли Вюртемберга скупила тираж книги и пустила его под нож. «Мой муж, — говорила мне фрау Маргарете Мичерлих (1917–2012), — всегда был для вечно вчерашних как кость в горле».

В 1967 г. супругами Мичерлих была выпущена книга «Неспособность скорбеть. Основы коллективного поведения»[366]. Что побудило Ученого и его супругу обратиться к публицистическому жанру? Они поставили перед собой задачу: дать социально-психологическую характеристику западногерманского социума. Диагноз оказался беспощадным и малоутешительным: ФРГ поражена «параличом совести», там вовсю действуют «механизмы отторжения памяти о нацистском прошлом», преобладают такие невралгические проявления, как «отстранение от собственного прошлого», уход от «проблематики страха, вины и стыда»[367].

К чему может привести дальнейшее «интенсивное отрицание фактов из истории канувшего в прошлое Третьего рейха»? Чем грозит западным немцам «отсутствие адекватной реакции скорби, связанной с гибелью миллионов людей»? Все это неизбежно выльется в разновидность массового невроза, приведет к «чудовищной аккумуляции антигуманности», коллективному нарциссизму, «отказу общества от конфронтации с самим собой»[368].

Александр Мичерлих искал и находил пути изменения коллективного поведения, обосновывал социально-психологические факторы возможного и необходимого поворота общественного сознания ФРГ от фазы забвения нацистской диктатуры к «острой критической переоценке табуизированного прошлого». Немцам необходимо, призывал он, «открыть в себе способности к сочувствию людям». Наука должна «бороться за историческую истину, а не искать наиболее эффективные пути отказа от этой истины». Книга «Неспособность скорбеть» явилась выражением надежды на то, что молодое поколение граждан ФРГ будет стремиться к «новому просвещению во всех сферах», «высокому самоопределению», «преодолению самих себя». «Но число тех, кто стремится к активному извлечению уроков из нашего прошлого, невелико, они изолированы и не могут влиять на ход событий»[369].

Мичерлих предвидел, что процесс расчета с прошлым будет чрезвычайно сложным и длительным: «Надежда на то, что послевоенный период завершился, в чем нас уверяют ведущие германские политики, должна быть объявлена заблуждением. Мы не можем принимать единоличные решения о том, когда можно будет прекратить извлекать уроки из прошлого, которое означало утрату жизни и счастья миллионов людей»[370].

Неопровержимые аргументы Александра Мичерлиха не раз наталкивались на озлобленную реакцию публицистов определенного толка. Газета «Frankfurter Allgemeine Zeitung» в 1992 г., через девять лет после смерти Мичерлиха, обвинила его в «злобной диффамации», а вместо «способности скорбеть» газета рекомендовала германскому обществу развивать в себе «готовность к пониманию» ситуации Третьего рейха[371].