Жестокая сделка (ЛП)

Технически, если не считать моего флирта с его дочерью, у нас есть альянс, который я организовал. Как только его люди перестанут сдерживать меня, я лучше буду отбиваться от солдат Диего, чем пытаться сбежать с остальной злополучной толпой, особенно если это означает, что я смогу вовремя добраться до Изабеллы. Я могу быть в ярости на нее, и я в ярости, я хочу сказать несколько слов о гребаной ситуации, в которую она нас втянула, но я не хочу, чтобы ее изнасиловали, или убили, а это все, что случится с ней под контролем Диего Гонсалеса. И я знаю, что ее отец тоже хочет, чтобы она вернулась.

Но мы не можем добраться до нее.

Как бы мы ни сражались, по сути, я и значительная псевдо-армия Рикардо, поскольку ни один из мужчин Сантьяго, похоже, не особо хорош в этом, его окружает стена из лучших бойцов Диего, явно намеренных вытащить его и Изабеллу, даже если для этого придется убивать гостей. Запах крови наполняет воздух за считанные секунды, крики пронзают мои уши, и я теряю представление о том, что именно происходит. Все, что я знаю, это, что надо остаться в живых, попытаться сохранить жизнь людям Сантьяго и пытаться добраться до Изабеллы.

Я преуспеваю в первых двух пунктах. В последнем мы терпим неудачу.

Когда звук ревущих двигателей снаружи смешивается с криками, большинство гостей, все еще способных кричать, выбрались наружу. Остальные лежат на полу, мертвые или раненые, и стонут, а я окружен морем тел в черных бронежилетах и рабочей форме, в моей руке окровавленный нож. Я не смог добраться до пистолета, но, черт возьми, видит бог, я могу нанести достаточно урона кулаком и ножом в большинстве случаев, чтобы не случилось.

Некоторые тела на полу принадлежат мужчинам Сантьяго, но их гораздо меньше, чем тел Гонсалеса. Остальные сбежали вместе с ним и Изабеллой, а я стою там, тяжело дыша, сжимая нож, пока Рикардо и его сын приближаются к оставшимся охранникам Сантьяго и ко мне.

— Где Лупе и Елена? — Задыхаясь, спрашивает Рикардо одного из своих людей грубым и хриплым голосом. — Они…

— Мы отвели их наверх, — отвечает мужчина, выглядящий таким же усталым и окровавленным, как и все мы. — Их охраняют.

— А Изабелла? — Его голос ясно говорит о том, что он уже знает ответ, но должен услышать его вслух.

— Гонсалесу все сошло с рук, сэр.

— Дерьмо! — Рикардо громко ругается, звук эхом разносится по бальному залу и заглушается стонами раненых гостей, отчего по коже бегут мурашки. — Окажите медицинскую помощь гостям, — быстро приказывает он. — Врача, и все, что можно сделать. Нам с сыном нужно поговорить с Найлом. — Он смотрит на меня с выражением, которое, как мне кажется, должно быть сердитым или суровым, но не может изобразить ничего, кроме измученности, и огорчения.

Его охранники пытаются схватить меня, но я отмахиваюсь от них.

— Думаю, я способен самостоятельно добраться до кабинета, — раздраженно огрызаюсь я. — Я даже знаю, где он находится. После вас, сеньор? — Я жестом указываю на Рикардо в знак преувеличенного уважения. Он прищуривается от моей наглости, но все равно делает шаг вперед. Анхель плетется за ним, и я следую за ними, больше всего на свете желая, чтобы это поскорее закончилось.

Если они решат пристрелить меня, по крайней мере, этот день закончится, и я смогу немного отдохнуть. Однако, как только мы оказываемся в кабинете Рикардо, он не стреляет в меня. Он даже не выглядит особенно сердитым. Он выглядит… измученным.

— Мне нужна твоя помощь, чтобы вернуть Изабеллу, — говорит Рикардо без предисловий, опускаясь в одно из кресел. Анхель парит рядом, его лицо превратилось в напряженную маску беспокойства, он выглядит таким же измученным, как и его отец.

— Я должен улететь домой утром. — Мой голос ровный, такой же измученный. Я пришел на эту гребаную вечеринку с намерением выпить немного гребаной текилы и поставить последнюю точку в союзе с картелем, а затем отправиться домой с хорошими воспоминаниями о Габриэле в голове и новым желанием начать все сначала в душе, обеспечив себе место за королевским столом. Я был готов отпраздновать успех с Лиамом по возвращении и насладиться огорчением на лице Коннора, когда он поймет, что я не провалил задание, и ему придется позволить мне сесть за его чертов стол.

Вместо этого я весь в синяках и крови, частично моей, частично нет, предательство Изабеллы свежо в моей голове, и вся работа перевернута с ног на голову.

— Братья Макгрегор ясно дали понять, что альянс зависит от того, не начнет ли он войну, — прямо говорю я Рикардо. — Если я пойду и верну Изабеллу, не думаешь ли ты, что Диего поступит именно так? Ты готов драться с ним без поддержки ирландцев?

— Господи, чувак. — Анхель смотрит на меня, качая головой. — Ты лишил ее гребаной девственности. И ты собираешься стоять тут и говорить об этом так холодно? Он накажет ее за это. Он выместит это на ней невообразимыми способами. А ты стоишь и говоришь о том, чтобы улететь домой, в то время как моя сестра вот так попала в лапы этого человека из-за тебя…