Жестокая справедливость

Лагутин уставился на Дашу, изучая ее с новым вниманием. Из-за светлых волос, заложенных за уши, и отсутствия косметики она могла показаться кому-то бледной молью. Лицо у нее было простое, глаза самые обычные, а брови густоватые для молоденькой девушки. Не идеал красоты. И фигура, насколько помнил Лагутин, не отличалась какими-то там выдающимися формами. Полосатые гольфы врезались в память гораздо сильнее, чем подробности Дашиного телосложения. Однако ее близость приятно волновала Лагутина. С Дашей он словно бы снова стал совсем молодым.

— И правильно сделала, — сказал он. — Молодец.

— Нет, я плохо поступила, — возразила Даша, понурившись. — Потому что решила через родителей деньги вернуть. А те девчонкам нахлобучку устроили и стали допытываться, откуда у них такая сумма. В общем, некрасивая история получилась. Не нужно было деньги трогать. Поговорила бы, убедила.

Лагутин невесело рассмеялся:

— Ты всерьез полагаешь, что на наркоманов можно воздействовать силой убеждения и призывами к совести?

— Они не наркоманки, — вступилась Даша. — Травкой иногда баловались. Но не тяжелой наркотой.

— Распространители этой дряни куда хуже наркоманов, — сказал Лагутин. — Ты хоть представляешь себе, сколько судеб они переломали? Знал бы, так руки вообще поотрывал!

— Вы злой.

— Зато ты слишком добрая.

Они смотрели друг на друга, каждый решая про себя, что делать дальше.

— А раз добрая, — сказал Лагутин, — то, может, и мне поможешь, плохому и злому?

— Я не говорила, что вы плохой, — парировала Даша. — И я помогу. Если вы не попросите о чем-то таком, чего я сделать не смогу.

У нее случился третий прилив крови к лицу, после чего ее щеки сделались пунцовыми.

— Поехали пиццу где-нибудь купим, — предложил Лагутин. — Пожуем, поговорим. Есть хочу, спасу нет.

— Я тоже.

— Ты меня, кстати, Антоном зови, — сказал он, выруливая из ряда машин. — У нас не такая уж большая разница в возрасте. Но если я тебе старым кажусь, то пусть будет дядя Антон.

— Дядя… Антон… — Даша откинулась на спинку сиденья, трясясь от хохота. — А я тогда… тогда я тетя Даша…

Ему тоже стало весело. Они купили по кругу пиццы и большому пакету сока. Чтобы не крошить в машине, расположились в сквере на скамейке. Было многолюдно, и они чувствовали себя невидимками.

— Теперь моя исповедь, — сказал Лагутин, умявший половину своего коржа с сыром и грибами. — Я воевал, Даша. Долго воевал.

— С кем? — спросила она, поглядывая на него сквозь свесившиеся пряди волос.

— Да со всеми, — поморщился он.

— За родину?

— Некоторые это так называют. Но я воевал за деньги, и все мои товарищи тоже.

— Далеко? — продолжала расспрашивать она.

— Война — это всегда очень и очень далеко, — сказал Лагутин. — Другое измерение. Когда возвращаешься, то это уже не ты, и прежняя жизнь тоже не та. Чувствуешь себя волком, забредшим в курятник. Только волк нажрался мяса от пуза, и душить цыплят ему неохота. Так и ходит, мается, а все от него шарахаются.

— Ты не похож на волка, дядя Антон, — сказала Даша и на этот раз не рассмеялась. — Ты не такой, Антон, — поправилась она.

Лагутин бросил на нее косой взгляд, прожевал тесто с остывшей начинкой и сказал:

— Надеюсь. Но чувство именно такое. Я долго не знал, чем заняться. Чтобы разным пузанам не прислуживать и на бандюков не горбатиться. Придумал стать кем-то вроде частного детектива. Брал разные заказы, выполнял, получал деньги.

— А заказы какие?

— Например, дружков Вадика проучить, чтобы они ему жить и учиться не мешали.

— Так вот почему ты там оказался! — воскликнула Даша.

На ее лице проступило облегчение. Должно быть, вмешательство Лагутина в события на злополучной даче долго не давали ей покоя.

— А ты думала, я тот рыцарь на белом коне, который примчался тебе на помощь? — ухмыльнулся он.

— Хорошо бы, — пробормотала она. — Ничего не имею против рыцарей на белых конях. А сегодня ты тоже какое-то задание выполнял? Ну, когда приставал от меня отшил?

— Нет. Тебе захотел помочь.

— Вот видишь. Выходит, рыцарь.

— Никакой я не рыцарь, Даша. Сегодня у меня было очередное задание. Следить за женой одного бизнесмена напыщенного. Он ей любовника подставил, а мне поручил их снять на видео.

— Извращенец?

— Не исключено. Но главная цель была получить компромат на жену, чтобы с ней развестись.

— Гадость какая, — пробормотала Даша.

— Это еще не самое плохое, — заверил ее Лагутин. — Хуже всего, что Наташу эту и ее любовника убили. А меня оглушили и с орудием убийства там же бросили. Мне посчастливилось ускользнуть из-под носа полиции, но есть свидетели, которые меня видели на месте преступления. Так что я теперь вроде как в бегах. Наполовину.

— Что значит наполовину?

— Сомневаюсь, что меня ищут, но такую возможность тоже не исключаю.

— И тебе нужна моя помощь?

— И мне нужна твоя помощь.

— Я готова, — сказала Даша. — Проси, что хочешь. Я тебе верю, Антон.

— Спасибо.

— Не за что. Помнишь, ты так сказал?

Не сговариваясь, они допили сок и вытерли губы салфетками.

— Дождемся ночи, а потом к моему дому поедем, — сказал Лагутин. — Там я проверю, не пасут ли меня…