Жестокая жара

— Все в порядке, — повторила Хит.

Но по ее лицу Лорен видела, что подруга отнюдь не в порядке.

— Ты меня напугала, Ник. Я решила, что ты в обморок упала.

Хит развернулась к двери и свесила наружу ноги. Подошли Таррелл и Каньеро в компании Феллера. Каньеро спросил:

— Что тут случилось, детектив? Выглядите так, будто увидели призрак.

Никки содрогнулась. Но на этот раз не от холода. Она бросила взгляд на чемодан, затем медленно повернула голову к детективам.

— Никки! — воскликнула Лорен. — Да в чем дело?

— Чемодан… — В горле пересохло, и она сглотнула. — На нем мои инициалы.

Детективы и Лорен переглянулись с озадаченным видом. Наконец Таррелл выдавил:

— Ничего не понимаю. Откуда взяться твоим инициалам на этом чемодане?

— Я сама вырезала их в детстве. — Видя, что они все никак не сообразят, в чем дело, Никки добавила: — Этот чемодан принадлежал моей матери. — Помолчав секунду, она добавила: — Убийца унес его в ту ночь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Приехав в Двадцатый участок, Никки Хит с решительным видом двинулась к дверям отдела убийств. Спешившим за ней детективам сразу стало ясно: она уже оправилась от потрясения после неожиданного открытия и полна сил.

— Совещание через десять минут, — обратилась она к подчиненным, заходя в отдел. И по пути к своему столу продолжила: — Каньеро, отправь снимок убитой в отдел пропавших без вести. Задействуй копов из Вестчестера, Лонг-Айленда, Нью-Джерси и округа Фэрфилд. Таррелл, освободи доску и приставь к ней вторую, чтобы мы могли работать одновременно над двумя убийствами.

Хит отодвинула в сторону накопившуюся с утра стопку бумажек с сообщениями и смела со стола белые крошки, осыпавшиеся с подвесного потолка во время землетрясения, затем включила компьютер и отправила письмо Лорен Пэрри в офис судмедэкспертизы, повторяя свою просьбу звонить сразу же, как только Лорен получит какую-нибудь информацию, пусть даже самую незначительную.

В тот момент, когда она нажала на кнопку «отправить», на столе появился бумажный стаканчик с кофе. Развернувшись в кресле, Никки обнаружила за спиной детектива Феллера.

— Вместо цветов. Считай, что это в качестве извинений за мой длинный язык. Тройная порция, мокко с лесным орехом. Я правильно запомнил?

На самом деле Хит обычно пила большой латте с обезжиренным молоком и двумя порциями ванили, без сахара. Но, слабо улыбнувшись, ответила: «Почти». Она понимала, что Феллер пытается помириться с ней, но в данный момент на уме у нее были вещи поважнее ароматизаторов.

— Спасибо. И давай больше не будем об этом, ладно?

— Не повторится, обещаю.

Как только Феллер отошел, она отставила чуть теплый стаканчик в дальний конец стола, за стопку непрочитанных сообщений, и, взяв блокнот, принялась составлять список неотложных дел. Набросав третий пункт, «дополнительные сотрудники», остановилась. Для этого требовалась санкция начальника участка, и Хит совершенно не радовал предстоящий разговор. Она взглянула в противоположный конец помещения, на застекленный офис шефа. Сквозь стекло было хорошо видно, чем занимаются сотрудники, но оно также позволяло детективам заглядывать в кабинет, походивший на диораму из фильма «Ночь в музее». Роль экспоната играл капитан Айронс, который в данный момент вешал китель на деревянные плечики. Хит знала, что следующим пунктом ритуала является одергивание белой форменной рубашки; и действительно, он оправил рубашку, чтобы она не расходилась на животе, свисавшем над ремнем.

— Прошу прощения, капитан, — обратилась к нему Хит, приоткрыв дверь. — Я на минуту.

Как обычно, Уоллес или Уолли Айронс выдержал паузу, прежде чем пригласить Никки зайти, словно искал причину отказаться от разговора, но ничего не смог придумать. Он не предложил ей сесть, и Никки это вполне устраивало. Каждый раз, когда она сидела напротив письменного стола капитана, перед глазами у нее вставало лицо другого человека, который занимал этот кабинет прежде. А потом его убили, и на его место назначили Айронса, чиновника, привыкшего работать с бумагами. Капитану Айронсу было далеко до капитана Монтроза, и Хит была уверена: он это прекрасно понимал.