Жестокая жара

Увидев лицо пациента, она бросилась к койке. Хит и Рук отступили в сторону. Медсестра занялась больным; Уинн хрипло застонал и упал на подушки, схватившись за сердце. Включился сигнал тревоги, по экрану побежали неровные зеленые пики, писк стал частым, беспорядочным. Сестра нажала на кнопку внутренней связи.

— Code bleu, salle deux-zero-trois, rapidement. Code bleu, salle deux-zero-trois.[102]

Снаружи приближались взволнованные голоса и шорох резиновых колесиков по линолеуму. Чья-то рука отдернула желтую занавеску. В палату быстро вошли врач кардиолог и медсестра, толкавшая тележку с дефибриллятором. Новая медсестра жестом велела Хит и Руку оставаться на месте, у окна.

— Reculez vous, s'éloigner.[103]

Они замерли, прижавшись к стене и глядя, как медики возятся с больным. Врач проверил показания приборов и произнес:

— Vingt cent joules.[104]

Медсестра щелкнула какими-то переключателями и повернула колесико настройки на приборе. Раздалось едва слышное жужжание — это заряжались электроды. Врач ровным голосом велел:

— Au loin.[105]

Все отошли от койки электроды прижали к груди больного, и врач нажал на кнопку. Тело Тайлера содрогнулось.

Рук старался сохранять невозмутимое лицо, хотя это зрелище напомнило ему о том, как близко к смерти находился он сам совсем недавно.

— Ну давай же, — прошептала Никки.

Когда на экране появилась прямая линия и палату наполнило монотонное гудение сердечного датчика, она снова пробормотала:

— Ну же, Тайлер, давай.

Но настойчивое гудение не смолкало. Врач приказал повысить напряжение.

— Au loin.

Сестры отошли от КОЙКИ, Тайлер вновь изогнулся на постели. Никки всматривалась в маленький экран в поисках пиков на зеленой линии. Но ничего не видела.

Последовал третий разряд. Врач и медсестры молчали, однако по выражению их лиц было ясно, что надежды уже нет. Хит вдруг поняла, что вонзила ногти в ладони, и усилием воли разжала кулаки. Врач снова повысил напряжение, но и на этот раз электрический разряд оказался бесполезным. Как и следующий.

Хит и Рук беспомощно смотрели на то, как человек, с которым они только что познакомились и которому симпатизировали, уходил из жизни, оставив без ответа самые важные вопросы.

После множества напрасных попыток врач, а затем медсестры посмотрели на настенные часы. Доктор записал время смерти. Одна из сестер выключила дефибриллятор и свернула провода электродов. Другая, протянув руку к сердечному датчику, повернула тумблер вниз.

Пронзительное гудение смолкло, прямая линия исчезла, оставив на экране бледнеющий зеленый призрак. Сестра сочувственно взглянула на Хит и Рука — им не нужны были слова. Затем она повернулась к койке, чтобы прикрыть труп Тайлера Уинна.

Медленно и осторожно она набросила на старика простыню. При этом Никки показалось, будто перед ней со стуком захлопнулась стальная дверь сейфа.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Похоже, Париж для нас превратился в Город погасших огней, — заметил Рук, когда они садились в такси у ворот больницы.

— Замечательно. Мистер Сострадание во всей своей красе.

— Что? Я его не убивал. Это ты. Ты убила его.

— Может быть, ты перестанешь повторять это?

— Но это правда. Ты убила дядю Тайлера. — Он покосился на Никки, приподняв бровь. — Надеюсь, теперь ты счастлива.

Хит отвернулась от него и уставилась в окно, на цветущие каштаны Булонского леса, тянувшегося по другую сторону шоссе. «Мерседес» набирал скорость, выезжая на ведущую в Париж дорогу, отчего казалось, будто движется не машина, а роща, усыпанная белыми цветами и залитая солнцем; деревья проносились мимо, словно белые весенние облака.

Конечно, она не убивала Тайлера Уинна.

И, конечно, в глубине души Хит считала, что именно она убила его. Ей не давала покоя мысль о том, что теперь она в ответе за смерть старика. Она видела перед собой ожившую горгулью с собора Парижской Богоматери, слышала хриплый дьявольский шепот: «Он умер потому, что ты пришла к нему. То, что ты рассказала, убило его. Ты должна была молчать, когда старик начал расспрашивать».

Детектив в штатском, который приехал в больницу Канар, чтобы допросить Хит, отверг эту мысль. Естественно, он интересовался тем, что произошло перед сердечным приступом, и Никки, избегая подробностей, изложила ему «полицейскую» версию: Тайлер Уинн знал жертв двух убийств, которые она расследовала. Раненый добровольно согласился побеседовать с ней — это подтвердил охранник. Когда Уинн начал проявлять признаки волнения, продолжала Хит, она попыталась успокоить-его, но он лишь разозлился еще сильнее. Она решила, что лучше будет сообщить ему информацию, которую он требовал, и на этом закончить разговор.

— Кто знает? — пожал плечами французский инспектор, возвращая ей удостоверение. — Я уже говорил с доктором, и он утверждает, что Тайлера Уинна убил не ваш визит, а три пули и еще некая штука под названием стеноз аортального клапана.[106]