Жестокие и любимые (ЛП)

Я улыбаюсь, немного криво, но все же улыбаюсь. Кайла кладет руку мне на плечо.

– Вы двое… одинаковые. Раньше я этого не замечала, но Рен указал мне на это, и… он прав. Вы действительно одинаковые. И я думаю… думаю, несмотря на то, что сейчас он выбрал бегство, он вернется. Таких людей, как ты, не часто встретишь. Он вернется.

– И когда он вернется, я его обезглавлю, – гордо объявляю я.

– Ты поприветствуешь его, – строго говорит Кайла, – объятиями.

– Я поприветствую объятиями его безголовое тело!

Кайла хлопает себя по лбу, и я, смеясь, ее обнимаю. Смеясь, теплым смехом. Настоящим смехом. Смеясь впервые за очень долгое время.

На самом деле я не теряю свою лучшую подругу.

Просто каждая из нас идет своим путем. Мы разлетаемся на разных потоках ветра, но мы воссоединимся вновь. Мы изучаем земной шар в разных направлениях. Как Колумб и Магеллан, смело направляемся туда, куда не ступала нога вонючего европейского исследователя шестнадцатого века и его жалкой команды больных цингой! Вот только один умер от лихорадки и вроде бы мятежа, а второй был расистским ублюдком, который поспособствовал столетнему геноциду, в общем, хорошо подумав, я решаю отклонить эту метафору целиком.

– 5 –

3 года

45 недель

0 дней

Я пришла к сверхоригинальному и уникальному выводу: уезжать из дома – хреново. Во всей истории человечества еще никто не приходил к подобному выводу. Никто, кроме меня. Я особенная.

– Айсис, мы опаздываем!

А также я опаздываю. Постоянно.

Хотя то, что я опоздаю, никоим образом не удерживает меня от надлежащего прощания, поэтому, пока мама заводит машину, я стою в дверях и вдыхаю затхлый воздух восемнадцатилетней тоски. Конечно, я не провела здесь все восемнадцать лет жизни, но вся хрень, которая произошла со мной за последние полтора года, подарила мне такое ощущение.

Прощай, маленькая комната.

Прощай, девочка, которой я была.

Я обнимаю мисс Маффин и ухожу…

Мама едет медленно и осторожно. Я, потягивая имбирный эль, наблюдаю за мелькающей дорогой, и внезапно ужасающая мысль бьет меня по макушке своей потной ладошкой.

На что, черт побери, я потратила свои подростковые годы?!

Я не работала волонтером, не занималась спортом. Не стала королевой воинов в свой шестнадцатый день рождения, который должен был завершиться говорящим котом и появляющейся волшебным образом одеждой. Мне даже из Хогвартса не присылали письмо, и я реально не простила их за это! Ну погодите, пока я не приеду в Лондон, не найду платформу девять и три четверти, не пройду сквозь стену на другую сторону и не высвобожу свой гнев. Я превращу Волан-де-Морта в свою марионетку. Поцелуюсь взасос с Драко. И вышколю кучу домашних эльфов развлекать меня и приносить мне виноград...

Я останавливаюсь, когда понимаю, что мысленно пишу фанфик по «Гарри Поттеру» по дороге в университет. Сосредоточься! Мне нужно как следует сосредоточиться, чтобы произвести сногсшибательное впечатление. Или вообще хоть какое-то впечатление. Лучше произвести плохое впечатление, чем никакого.

Когда мама выезжает из города, я вздыхаю.

Я даже не целовалась с парнем. По-настоящему. Трезвой.

Да, я держалась с мальчиком за руку, обнималась. Разыгрывая эти карты, Безымянному очень хорошо удавалось притворяться милым. Раз или два он даже намекал на мою привлекательность. Но это было сделано только для того, чтобы поднять мою самооценку, создать меня, а потом сломать. И все это было перед макроэтим. Микроэтим? Это даже не достойно префикса. Просто перед этим.

Это тоже стоит оставить позади. Теперь, если я хочу двигаться дальше, для этого нет места. Я сделала все возможное, чтобы похоронить это, игнорировать это, пока не исчезнет, и, похоже, преуспела. Я зашла достаточно далеко, чтобы не испытывая паники спать в одной постели с Джеком. Думаю, я потихоньку исцеляюсь, и это здорово.

Это сеет надежду там, где ее раньше не было.

Джек помог мне осознать, что я весьма привлекательна.

Не безнадежна.

И совсем не уродлива.

Или, возможно, я поняла это самостоятельно. Как бы то ни было, борьба с ним помогла мне осознать многое. Я повзрослела во всех смыслах.

В моей груди разрастается острая боль, но я скидываю эту грязь со своих плеч и смотрю, как улыбается мама.

– Вот указатель, милая. Достанешь карту?

Зеленый указатель с белой надписью «УНИВЕРСИТЕТ ШТАТА ОГАЙО» вырисовывается на обочине дороги. Я достаю брошюру с картой и указываю маме направление к кампусу. Повсюду пышные деревья и кусты роз, а изумрудно-зеленый газон пестрит в лучах легкого послеполуденного солнца. Все здания, включая большие общежития, старой кладки, а по окнам и колоннам в римском стиле тянется плющ. Вокруг сотни детей с родителями, которые напоследок прогуливаются со своими чадами или рядом с машинами обнимают их на прощание, или помогают донести багаж до общежития.

Мама паркуется и выходит, а у меня желудок сводит от волнения, когда я нащупываю дверную ручку. Вот оно. Именно здесь заканчивается мое детство.