Жестокие и любимые

– Ты прав, не знаю. Я ничего не знаю. Не знаю, взойдет ли завтра солнце, подхвачу ли я ужасную болезнь, попаду ли под машину или Уилл причинит мне боль. Не знаю, где я буду через три года, а уж тем более через десять лет. Не знаю, закончится ли когда-нибудь «Игра престолов»! Не знаю, умрет ли в ближайшем будущем кто-то из моих любимых, и я не знаю, упадет ли метеорит и обратит нас всех в пепел. Не знаю, сойдет ли Земля со своей орбиты и улетит в космос, а мы все медленно замерзнем. Не знаю, позавтракаю ли я завтра яйцами или нет. – Я смеюсь. – Но я знаю, что люблю тебя. Это... это единственное, что я знаю наверняка.

– Айсис...

– Пожалуйста, Джек. Позволь мне это сделать. Я вернусь целой и невредимой. Обещаю.

– Обещаешь, – отчаянно говорит он, его голос тихий, но твердый.

– Обещаю, идиот.

– Я люблю тебя. Боже, я так сильно тебя люблю.

Джек кладет трубку, и я поворачиваюсь к двери. Только двери нет. Прямо перед моим лицом грудь Уилла Кавано. Я быстро отступаю, и он усмехается.

– Айсис! Как хорошо, что ты пришла. Я услышал твой голос и выглянул проверить. Ну надо же! Какой приятный сюрприз.

Я надеваю непроницаемую маску.

– Я хочу поговорить с тобой. Наедине.

– Конечно, хочешь, – с ухмылкой отвечает он. – Заходи. Мой сосед пошел ужинать.

Он заводит меня в комнату и закрывает дверь.

– Не запирай ее, – в притворном испуге бормочу я. Но он все равно ее запирает и, улыбаясь, дважды проверяет замок.

– Не могу же я позволить тебе сбежать, верно? Нам столько всего нужно обсудить!

Хлопнув в ладоши, Уилл садится на кровать и жестом приглашает меня занять стул возле его стола. И возле его компьютера! Бинго.

– Итак! – бодро говорит он. – Ты начнешь или я? Или ты просто будешь сидеть в ступоре, как всегда, и позволишь мне говорить за тебя?

– Тебе бы это понравилось, не так ли? – огрызаюсь я, и он охает.

– Вот это да. Какой запал! А я-то думал, что полностью тебя сломал. Позорище.

– Ты не достоин и воздуха, который я трачу на разговор с тобой. Тем не менее, я здесь, мне уже очень давно следовало тебе кое-что сказать.

– Ой, дай угадаю! Свое коронное «пошел ты»? Обожаю. Знаешь, я по этому скучаю. Было забавно слышать это от такого жирного, отвратительного пузыря, как ты. Правда.

– Тебя только это волнует? Забава?

Он задумчиво постукивает пальцем по подбородку, а затем кивает.

– Да! Только ради веселья и стоит жить. Если тебе что-то не доставляет удовольствия, то это бесполезно, следует сразу же от этого избавиться. Вот так.

Уилл встает и, подойдя ко мне, хватает за руку. Я отталкиваю его, паника придает мне сил, но он сильнее. Он раскрывает мою ладонь и забирает кейлоггер.

– И что это у нас? – Он смеется, и надежда рывком покидает меня.

– Н-ничего, – запинаюсь я, – просто грязь...

– Это кейлоггер. Неужели ты думала, я не знаю? Я видел, как ты и этот мерзкий гад прогуливались вместе, целовались и глупо смотрели друг на друга. Я знал, что он втянет тебя в это. Он следит за мной, и его гребаный дружок, а теперь еще и ты. Но у вас ничего не выйдет, потому что... – Широко улыбаясь, он ломает кейлоггер на две части. – Я просто умнее вас.

Я смотрю на остатки своей надежды, а Уилл снова садится на кровать и вздыхает.

– Хотя у меня никогда не получалось быть столь забавным, как ты, свинка.

– Это все... это все, чем я была для тебя? – Я с трудом сглатываю. – Забавой? Я никогда… я никогда тебе не нравилась?

– Ой, что ты. Ты мне очень нравилась. – Он улыбается. – Я думал, ты это знала.

– Но ты... ты не можешь испытывать к кому-то чувства и давать ему кличку. Ты не можешь испытывать к кому-то чувства и...

– Да-а-а? – побуждает он. – Продолжай. Скажи это.

Я делаю вдох, очень глубокий вдох. Наполняю легкие силой, запахом Джека и воспоминаниями о его смехе и руках, заполняю смехом Дианы и Иветты и улыбкой Кайлы с затуманенным слезами взором. И уверенно смотрю в темные глаза Уилла.

– Ты не можешь испытывать к кому-то чувства и насиловать его.

– Ошибаешься, – не соглашается он. – Очень плохо, что ты решила, будто это изнасилование! Я пытался заняться с тобой сексом! Вот как сильно ты мне нравилась!

Мне хочется закрыть глаза, заблокировать воспоминания, но я заставляю себя не моргая смотреть на него, сквозь него.

– Я просила тебя остановиться. Много раз.

– Да, просила. Но девчонки не знают, насколько это хорошо, потому и просят остановиться. На самом деле они этого не хотят. Вот почему я разозлился. Вот почему мне пришлось это сделать – ты непрерывно просить остановиться. Ты была глупой маленькой девчонкой, которая вечно меняла свое мнение и не знала, чего хотела.

Его слова превращаются в шипение, гнев поглощает его целиком. Вот он – настоящий Уилл Кавано, тот, кто прячется за маской хорошего мальчика, неистовым смехом и фальшивыми улыбками.

– Я не была глупой, – медленно говорю я. – Просто я тебя не хотела.

Срываясь с кровати, он резко встает.

– Хотела.

– Нет, – я улыбаюсь, – не хотела.