Жестокие игры

Эдди задохнулась от стыда. Какая же она дура! Щеки ее стали пунцовыми. Она отступила.

– Я не стану тебя целовать, – добавил Джек, – но ты можешь поцеловать меня.

– Я? Могу?

У Эдди было странное ощущение, что он чувствует себя так же неловко, как и она.

– Хочешь?

– Нет, – ответила Эдди, приподнимаясь, чтобы губами коснуться его губ.

Джек изо всех сил сдерживался, чтобы не обнять ее. Он позволил Эдди изучить его приоткрытый рот, просунуть язык между его губами и прижаться к его языку. Он не шевельнулся, даже когда она положила руки ему на грудь, даже когда ее волосы защекотали ему шею, даже когда он понял, что от нее пахнет кофе и одиночеством.

«Это последнее, что ты мог сделать, – корил он себя, – ты плохо закончишь. Снова».

Но он вверил свою судьбу Эдди: поцелуй длился так долго, как она пожелала. Потом он вошел в квартиру, намереваясь забраться под одеяло и забыть последние десять минут своей жизни. Вспыхнул свет. В гостиной на диване в пижаме и халате сидел Рой.

– Обидишь мою дочь, – предостерег он, – и я убью тебя во сне!

– Я и пальцем к ней не прикоснулся.

– Вранье! Я видел, как вы целовались. Через замочную скважину.

– Вы подсматривали? Вы что – вуайерист?

– А ты кто? Жиголо? Нанимаешься на работу и спишь с хозяйкой, чтобы потом украсть у нее деньги и сбежать?

– Во-первых, это она наняла меня на работу. Во-вторых, если бы я был настолько глуп, чтобы совершить что-то подобное, то неужели вы думаете, что я не выбрал бы хозяйку ювелирного магазина или банкиршу?

– Эдди намного красивее всяких банкирш.

Джек снял куртку и со злостью швырнул ее на стул.

– Хотя вас это и не касается, но это Эдди меня поцеловала.

– Она… сама поцеловала?

– Не можете поверить?

Он направился в свою комнату.

На лице Роя появилась улыбка.

– Честно говоря, не могу.

Джордан вошел в помещение окружного суда первой инстанции в городе Кэрролл, огляделся, чтобы определить, где проходят слушания, и пробежал взглядом по грустным лицам свидетелей, сидящих в ожидании своей пятнадцатиминутной славы. В рубашке и свитере он чувствовал себя голым: он привык надевать костюм от Армани, когда принимал участие в рассмотрении дел.

Нельзя сказать, что он планировал на время завязать с юриспруденцией. Он просто хотел немного отдохнуть, а Сейлем-Фоллз казался прекрасным местечком для тех, кто утратил цель в жизни. У него были деньги, чтобы годик-другой почивать на лаврах, – после последних дел, которые он выиграл в Бейнбридже, Джордан чувствовал некую пустоту. Каждый допрос своего свидетеля и перекрестный допрос давался ему все сложнее, пока Джордан не понял, что с каждым новым подзащитным работа, словно лассо, затягивается на его шее.

А может быть, дело вовсе не в работе. Возможно, все дело в его отношениях с частным детективом.

Если бы десять лет назад кто-то сказал Джордану, что он снова захочет жениться, он бы только рассмеялся этому человеку в лицо. Если бы кто-то сказал, что избранница его отвергнет, он бы просто забился в истерике. Однако именно это проделала Селена. Прицельнее всего она попала в самого Джордана – обнажила человеческую слабость, о которой он не хотел знать.

Он направился в кабинет Берни Дэвидсона. Знакомство с секретарем суда никогда не помешает. В обязанности Дэвидсона входило составление графика слушаний, и подобное знакомство оказывается на пользу, если планируешь в марте отпуск на Бермудах. Более того, он был в курсе дел всех окружных судей, а это означало, что дела могли продвинуться намного быстрее, чем в обычном порядке: ходатайство попадало судье прямо в руки, а в плотный график можно было впихнуть слушание дела о выпуске под залог. Джордан постучал и, широко улыбаясь, вошел. Берни чуть со стула не свалился.

– Святые угодники! Мне кажется, или это сам Джордан Макфи?

Джордан пожал Дэвидсону руку.

– Как дела, Берни?

– Лучше, чем у тебя, – ответил секретарь суда, оглядывая поношенный наряд Джордана и его отросшие волосы. – Ходили слухи, что ты переехал на Гавайи.

Джордан опустился в кресло напротив.

– Врут люди.

– Где ты теперь живешь?

– В Сейлем-Фоллз.

– Тихое местечко, да?

Он пожал плечами.

– Наверное, именно к этому я и стремился.

Берни был слишком умен, чтобы пропустить мимо ушей безнадежность в голосе Джордана.

– А сейчас?

Джордан сосредоточенно смахивал пылинки со свитера. Через мгновение он поднял голову.

– Сейчас? – переспросил он. – Похоже, мне уже начинает недоставать суеты.

Эдди заглянула в кухню через заднюю дверь.

– Джек, можешь мне помочь?

Он взглянул на нее поверх пара, вырывающегося из открытой посудомоечной машины.

– Конечно.

На улице было холодно, под ногами хлюпала грязь. Эдди исчезла за высоким забором, где стояли мусорные контейнеры.

– У меня задвижка заклинила, – пожаловалась она.

Джек прошел следом, чтобы посмотреть, что случилось. Эдди обняла его.

– Привет, – выдохнула она ему в рубашку.

Он улыбнулся.

– Привет.

– Ты как?

– Отлично! А ты?

Эдди засмеялась.

– Еще лучше.

– Неужели? – поддразнил ее Джек, улыбаясь еще шире.

Внутри стали подниматься пузырьки – пузырьки счастья. Когда его в последний раз так отчаянно хотели, чтобы он замер на месте?