Жестокие игры

Девица (читает). «Юлик, дорогой, так о тебе соскучилась – не рассказать. Полтора года не виделись, а дело так сложилось, что отпуск получим только на будущее лето… Зато уж на целых два месяца. Вот Олежке повезло: получил внезапно командировку. Он так рад, что встретитесь. Представь – мечтает пойти с тобой на футбол… Надеюсь, вы проведете чудесный вечер, только не позволяй Олежке курить – ему вредно…»

Кай подошел к магнитофону, включил его на полную мощность. Не двигаясь, Кай слушает, чуть заметно отбивая такт ногой. Девица все ждет чего-то, потом подходит к магнитофону, выключает его. Наступает тишина. Но Кай продолжает отбивать такт ногой.

Хватит. Ухожу.

Кай. Она была похожа на кошку… Ту самую… А может быть, и на тебя, немножко? (Хватает ее за руку.)

Девица. Ты что, с ума сошел, подонок?

Кай (ударяет ее по лицу). Не уходи! (Обнимает ее.)

Девица. Ну ты дождешься… (Идет к двери.)

Кай (кричит ей вслед). Не уходи…

Девица быстро уходит.

Кай снова включает магнитофон и, как бы наперекор неистовой музыке, медленно, как слепой, кружится не в такт по комнате.

Затемнение.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Поселок нефтеразведочной экспедиции. Вторая половина июля. Комната Земцовых. По-прежнему все здесь в беспорядке, но сегодня более, чем обычно. Утренний час, но жара уже наступила. Маша укладывает вещи в мешок, Ловейко рядом, наблюдает.

Ловейко. Помочь?

Маша. Не мешай. (Не сразу.) Сам-то уложился?

Ловейко. Готов на выход. (Поглядел в окно.) Беда… С Мишкой не простимся.

Маша. У врача здесь своего времени нет. Три года в ожидании провела.

Ловейко. Положим, и он тебя по три месяца ожидал.

Маша. Три месяца – не беда. Каждый вечер ждать – вот горе.

Ловейко. Ладно, не грусти. Наша жизнь начинается. Походная! Раскрылась клеточка-то…

Маша. Мать я все же. Какая ни есть, а мать.

Ловейко. Особой беды не вижу. Дитя в яслях нежится. И Нелька – помощь. А ты – насквозь геолог.

Маша. Со стороны-то все просто.

Ловейко. Оставалась бы тогда.

Маша. Зря беседуешь, Ловейко. Главный мой интерес там сосредоточен – на этом Тужке! Сомнительным его окрестили? Ладно! Но если нефти там нет, то и это я доказать должна! Вернусь и заявлю – ошиблась. И под этим моя подпись будет.

Ловейко (восхищенно смотрит на нее). Что ни скажи – весело с тобой.

Маша. Рад, что едешь-то?

Ловейко. А то нет. С утра на тебя любоваться буду. До глубокой ночи.

Маша (сурово). А вот взгляд этот, которым на меня глядишь сейчас, откинь. Он тебя ни к чему не приведет, понял?

Ловейко. А я со своими хворостями и не рассчитываю, Земцова. Если бы ты меня, предположим, обняла, я бы тут же от кашля помер.

Маша. Не гарантируй. Когда геолог в деле, от него болезни, как от чумного, бегут. Боюсь, преобразишься ты на Тужке, Ловейко.

Ловейко. Приятно, что с улыбкой обещаешь мне это, Машенька…

Маша. Одна беда – улыбка у меня не многообещающая. (Помолчав.) Ладно, закрыли эту тему.

Ловейко. До времени. (Усмехнулся.) Я человек несообразный.

Входит Неля. На руках у нее Леся. Закутанная.

Неля (огляделась). А Миша… так и не вернулся?

Маша. Зачем Леську-то притащила?

Неля. Попрощаться с вами.

Маша. Да я уж вчера в яслях простилась.

Неля. То вчера было. А уходите-то сегодня. На несколько месяцев, может. Еще прощайтесь.

Маша. Небось из больницы с дежурства сбежала?

Неля. У меня подменка есть. А Леся накормленная. (Укладывает ее в старую колыбельку.) Выросла-то красотка: не помещается почти.

Ловейко. Вертолет через полчаса будет. Зайду я. (Уходит.)

Неля (посмотрела ему вслед). Лекарств себе в дорогу небось полный чемодан взял. Целый час вчера возле аптеки ошивался.

Маша (пристально глядит на Нелю). А вот интересно…

Неля. Ну?…

Маша. А ты любишь меня, Неля?

Неля (не сразу). Как вы прямо вопрос ставите.

Маша. Не любишь. Жалко, девочка. Но все равно ты за Мишкой тут следи: не оставляй одного-то… Он, конечно, человек веселый, но со злостью одиночество переносит.