Жестокие игры в любовь

Колесников отлепился от стены, встал напротив и опять сделался такой серьёзный, что Мика занервничала. Казалось, вот сейчас точно что-то будет. Ведь он так смотрит, словно хочет сказать что-то очень важное. Она даже дыхание затаила, боясь спугнуть это важное.

Он обвёл взглядом её лицо, приоткрыл губы, но в этот самый миг на первом этаже кто-то тоже вышел на площадку, и почти одновременно с этим хлопнула подъездная дверь.

— Здрасьте, — донёсся снизу голос Лёши Ивлева.

— Здравствуй, здравствуй, Алёшенька, — кряхтя, поздоровалась соседка. — Как жизнь молодая?

— Да так, потихоньку, — ответил ей Лёша.

— Это у нас, у стариков, потихоньку, а у вас, у молодёжи, должна бурлить, — соседка засмеялась и тут же закашлялась.

Колесников отвлёкся на шум, посмотрел на лестницу. В его взгляде на мгновение промелькнула досада, но почти сразу глаза полыхнули каким-то шальным азартом. Он наклонился к ней совсем близко так, что она почувствовала кожей его тёплое дыхание.

— Слушай, а давай с тобой куда-нибудь сходим? Ну, там в кино, в кафе или просто погуляем? Обещаю, вести себя прилично.

Мика тихо засмеялась.

— Значит, договорились?

— А когда?

— Завтра у нас суббота? Завтра сразу после школы я отцу в гараже помогаю, обещал уже пойти с ним… Провозимся, скорее всего, допоздна. В воскресенье давай? В парке, который рядом со школой, возле памятника Ленину. В пять нормально?

Он снова оглянулся на лестницу, по которой должен был вот-вот подняться Лёша.

— В общем, договорились: в воскресенье, в пять, у памятника, — торопливо зашептал он, пока ещё не показался Ивлев.

Затем отступил на шаг и уже неотрывно следил за Лёшей. Тот тоже, увидев их, не сводил с него тяжёлого взгляда. Мика чувствовала, что между ними двумя что-то происходит, какая-то неявная враждебность. Поссорились, может? Из-за матча? Ведь ещё утром в школе они вполне себе ладили.

Лёша остановился на площадке рядом с ними. Мрачный, угрюмый. Брови сведены так, что на переносице пролегла поперечная складка. Всё-таки они, наверное, проиграли, подумала Мика.

— А ты чего здесь? — спросил он его хмуро.

Колесников тоже смотрел на Лёшу и молчал, приподняв уголок рта. И явно не потому, что его впечатлил суровый вид Ивлева. Его молчание казалось каким-то дразнящим, провокационным или даже насмешливым. Он словно призывал его: ну, давай, покажи, как страшно ты умеешь гневаться, а я понаблюдаю.

Мика чувствовала, как сгущается обстановка, и это ей не нравилось. Это даже страшило.

— Женя вот меня проводил после матча, — сказала она, пытаясь перетянуть на себя внимание Лёши.

— После матча, — фыркнул Лёша. — Так и знал, что ты какую-нибудь фигню выкинешь. Лучше б вообще не играл, чем так… Для этого ты с поля ушёл?

Не отрывая от него сурового взгляда, Лёша кивнул на Мику.

— По-нормальному ты не можешь, да?

— По-нормальному — это как? — насмешливо спросил Колесников. — Так, как велел ты?

— Я — капитан, — раздельно произнёс Лёша и угрожающе двинулся к Колесникову. — И если я сказал остаться, ты должен был остаться, а не уходить…

— Значит, не мог, — пожал плечами Колесников, — замена на то и есть. В чём проблема?

— В том, что тебе и на слова капитана, и на свою команду…

Тут из квартиры снова выглянула бабушка. Сердито осмотрела всех троих и веско изрекла:

— Так, кавалеры, дуэль отложим на потом, а сейчас все по домам.

— Ба, да никто тут не ссорится. Мы просто разговариваем.

— По домам, я сказала. — Для пущей убедительности бабушка встала в позу, скрестив руки на широкой груди.

Первым сдался Колесников.

— До свидания, — улыбнулся он Мике и бабушке. Повернулся к Лёше, показал ему жест виктории. — Адьёс, капитан.

И ушёл. Лёша ему ничего не ответил, только мрачно посмотрел вслед.

— Извините, Анна Михална, — буркнул Лёша и тоже стал подниматься к себе.

— Лёш, ну вы хоть как сыграли? — крикнула ему вдогонку Мика.

— Сорок два — тридцать восемь в нашу пользу, — ответил он, не оглядываясь.

Мика слегка озадачилась: чего же тогда он такой мрачный?

— Поздравляю!

— Спасибо, — донеслось сверху.

Мика пожала плечами и вошла вслед за бабушкой в квартиру. С порога её окутали запахи борща и свежей сдобы. Сразу захотелось есть, аж желудок подвело.

— Ты поосторожнее, — сказала бабушка чуть позже, за ужином. — Нашла тоже забаву — вертеть двумя. Имей в виду, ничем хорошим это обычно не заканчивается.

Мика замерла с ложкой у рта, сморгнула, удивленно воззрившись на бабушку.

— Ба, ты что? Я никем не верчу! Лёша мне друг. Просто друг. А Женя… одноклассник.

— Ну-ну, — хмыкнула бабушка, но развивать тему не стала.

И всё же, несмотря на удар баскетбольным мячом, на приставания странного мужика, на Лёшино недовольство и нелепые бабушкины подозрения, настроение у Мики было прекрасным. Даже сердце, казалось, не просто стучало в груди, а отбивало какой-то бравурный ритм. Хотелось кружиться по комнате и смяться. Но бабушка бы не поняла, она и так на неё весь вечер косилась.