Жестокие игры в любовь

— Послушайте, я никуда с вами не поеду. И обсуждать ничего не буду. А будете меня хватать — так я вон охраннику пожалуюсь. Скажу, что вы ко мне пристаёте.

— Да что за чушь ты несёшь? Кто к тебе пристаёт? Я хотел сказать, что ты должна вернуться домой.

— Да никогда!

— О матери своей подумай хоть раз, а не только о себе. Ей помощь нужна будет…

Но договорить ему не дали. В холл спустилась женщина лет сорока, сначала направилась в сторону коридора, над которым висел указатель «приемный покой», но, завидев отчима, повернула к ним.

— Борис Германович, — улыбнулась ему приветливо. — Можно вас на секундочку отвлечь?

Мика успела прочитать на её бейдже «Неонатолог Наталья Николаевна», коротко кивнула в знак приветствия и, пока отчим вынужден был задержаться, устремилась к дверям.

— Микаэла, подожди, — крикнул он ей вслед, но она, не оглядываясь, выскочила на улицу, а там уже припустила к остановке.

27

Бабушка новость о внуке восприняла без особой радости. Только головой покачала:

— Бедный мальчонка…

— Да, но семимесячные это же уже не опасно, да? Я читала, что Наполеон родился семимесячным.

— Да я не об этом, — отмахнулась она и больше развивать тему не пожелала.

Но позже Мика слышала, как бабушка названивала каким-то знакомым, через них связывалась с роддомом, расспрашивала что и как, дотошно выясняла, какие у малыша показатели, что ему назначили. Значит, всё-таки переживала.

А поздно вечером их переполошил Лёша. Пришёл он не к Мике, а к бабушке.

— Анна Михална, мама за вами послала. Можете к нам подняться? Любашу посмотреть, — несмело попросил он бабушку. — Пожалуйста. Плохо ей.

Лёша бросил ищущий взгляд через её плечо, нашёл Мику и потом то и дело, пока говорил с бабушкой, стрелял в неё глазами.

— А что с ней?

— Мы не знаем…

— Ну что? Температура поднялась, болит что-то или, может, упала?

— А-а, ну нет, не упала, её рвёт… И температура, кажется, есть.

— Ладно, ступай, сейчас поднимусь.

Бабушка для вида поворчала, но сразу же отправилась следом за Лёшей. Вернулась уже минут через двадцать.

— Ну что там с Любой? — поинтересовалась Мика.

— Ротавирус, что ещё.

* * *

В воскресенье к матери в роддом они съездили вместе с бабушкой. Одна ехать Мика побаивалась — вдруг там будет отчим и снова привяжется к ней. К её облегчению, Бориса Германовича они не встретили, да и пробыли совсем недолго. Мать при бабушке сразу замкнулась, так что после десятиминутного натужного разговора они ушли.

А в понедельник с утра Лёша спустился к ним, застав Мику буквально у дверей, и сообщил, что тоже заболел. Выглядел он и впрямь больным. Казалось, даже на ногах стоял едва-едва.

— Не могу, мутит дико, — морщился Лёша. — Видать, от Любаши подхватил. Скажи классной, что меня не будет, ладно?

— Конечно, передам. Ты, главное, выздоравливай. — Мика замкнула квартиру.

Лёша поковылял наверх, а она помчалась в школу. Влетела в класс за пару минут до звонка, и неосознанно, первым делом, удостоверилась, что Колесников здесь. Причём даже не взглянув на него. Она его присутствие, как и отсутствие, просто чувствовала. Умом она ничего этого не хотела, более того, это даже мешало, доставляло внутренний дискомфорт, не давало расслабиться ни на секунду, но ничего с собой поделать не могла. Если он был поблизости, она тотчас невольно напрягалась, да так, что, казалось, внутри всё гудело. Когда его не было — она чувствовала легкость, непринуждённость и… пустоту.

Переведя дыхание, Мика спокойно прошествовала к своему месту.

Колесников на неё тоже не смотрел, он вообще устроился за чужой партой, сел полубоком и лениво переговаривался с Громовой.

— Жень, приходи, не пожалеешь, — звала она его куда-то.

— Дохлый номер, — вмешался Жоржик, — не уговоришь, даже не пытайся. Знаю я Онегина. Он после этих выходных теперь ещё полгода пить не будет.

— А по какому поводу собирались? У кого? В воскресенье? В субботу? Что нас не позвали? — посыпались вопросы отовсюду.

Лишь Мика сидела прямо, делая вид, что даже не слышит реплики одноклассников.

— Мика, а ты как выходные провела? — спросил неожиданно Жоржик.

Она оглянулась на него, пожала плечами.

— Обычно.

— А с кем? — ещё более неожиданно влезла с вопросом Рогозина.

Вот только спросила она её явно не просто так. Мике отчётливо послышались язвительные нотки, словно вопрос таил в себе нехороший подтекст. Она и смотрела на неё так же — с насмешливым прищуром.

От этого взгляда стало неприятно, захотелось передёрнуться.

Мика её ответом не удостоила, просто отвернулась, а там уже и физик нагрянул. Но она могла бы поклясться, что Соня ей в спину многозначительно хмыкнула.

Да и плевать, решила Мика. Жаль только, что Вера до сих пор не вышла. Придётся весь день торчать одной, а она уже привыкла к тому, что есть с кем словом переброситься.

Не прошло и пяти минут от начала урока, как в кабинет заявилась классная. Извинилась перед физиком, а затем тоном, каким впору зачитывать смертный приговор, сообщила: