Жестокие романтики против кровавых гегемонов

А кто сейчас вспомнит тысячи кровавых еврейских палачей, например: Семёна Шварца — председателя Всеукраинской ЧК? Или его коллегу по Всеукраинской ЧК Евсея Ширвинда? Братьев Берманов и других.

Кстати, в связи со смертью Ф. Дзержинского, стоит отметить, что Дзержинский не успел закончить свою программу обустройства беспризорных детей, родителей которых убили в Гражданскую войну. Профессор С.В. Познышев в 1926 году в своей работе «Детская беспризорность и меры борьбы с нею» (М., 1926) отметил, что в различных государственных воспитательных учреждениях собрано 78398 беспризорных детей, а вне этих заведений на улицах советских городов зарегистрировано ещё 314690 беспризорных детей.

Вернусь к выезду Бронштейна-Троцкого в мае 1926 года на лечение в Германию, это был явный повод пообщаться и проконсультироваться с сильными мира сего. Но Бронштейн был слишком скандальной и опасной личностью, чтобы германские власти не заметили его приезд, и его пребывание в Германии не получилось тихим и плодотворным. «Когда в мае Троцкий приехал в Берлин делать операцию на горле, его обвинили в том, что он прибыл для организации очередного коммунистического восстания, — писал итальянский писатель Курцио Малапарте. — Но в 1926 году его уже не волновали революции в других европейских странах: от известия о всеобщей забастовке шахтеров в Англии и перевороте Пилсудского в Польше его начинает лихорадить, он ускоряет возвращение в Москву. Это была лихорадка великих октябрьских дней, когда, по словам Луначарского, он был словно наэлектризован. Бледный, в лихорадочном жару возвращался Троцкий в Москву, чтобы организовать штурмовой отряд для свержения Сталина и захвата власти».

Западные покровители и факт прихода к власти в Польше ненавистника большевиков генерала Пилсудского — «социалистического Наполеона», разгромившего Красную армию, сильно обнадёжили и вдохновили Бронштейна-Троцкого. Он стал вспоминать успешный способ захвата им столицы Российской империи в октябре 1917 года. В этом способе, террористической технологии захвата власти подробно разбирался вышеупомянутый итальянский исследователь К. Малапарте:

«Вопрос государственного переворота в наше время есть вопрос техники. Восстание — это машина, говорит Троцкий: чтобы привести её в движение, нужны специалисты-техники, и никто, кроме них, не сможет её остановить. Приведение этой машины в действие не зависит от общей обстановки в стране, от чрезвычайных обстоятельств. Восстание совершается не массами, его совершает горстка решительных людей, обученных тактике восстания, умеющих быстро и сокрушительно поражать жизненно важные центры технической структуры государства. Этот отряд захвата должен состоять из групп вооруженных людей, рабочих специалистов (эдакий «отряд Оушена». — Р.К.), механиков, электриков, телеграфистов, радистов под командованием инженеров и техников, знающих порядок функционирования технической структуры государства.

«Европейский опыт последних лет, — утверждал Радек, — показывает, что нет ничего легче, чем сломить порыв народа: система полицейских мер — лучшая защита против старых методов западных коммунистов; но она бессильна против быстрых и решительных ударов специального отряда, владеющего техникой октябрьского восстания». «Со специальным отрядом в тысячу человек, набранных среди берлинских рабочих и укрепленных русскими коммунистами, — утверждал Троцкий, — я берусь захватить Берлин в 24 часа. Вооруженное вмешательство масс необходимо лишь на втором этапе, чтобы отразить ответный удар контрреволюционеров».

Внезапная смерть мощной опоры Сталина — председателя ОГПУ Ф. Дзержинского существенно облегчала Бронштейну реваншистский захват власти, и после смерти Дзержинского оппозиция в сентябре 1926 года заметно осмелела — «Осенью оппозиция произвела открытую вылазку на партийных собраниях», — вспоминал Троцкий («Моя жизнь»).

Вылазка оппозиции произошла не только на партийных собраниях. «В октябре 1926 года, когда ЦК партии собирается на пленум в бывшей столице, демонстрация, организованная в честь ЦК, внезапно становится демонстрацией в поддержку Троцкого. Если бы Зиновьев сохранил своё влияние на ленинградских рабочих, этот эпизод мог бы стать отправной точкой к восстанию, — описывал октябрьские события в Ленинграде Курцио Малапарте. — Впоследствии Зиновьев поставил себе в заслугу эту демонстрацию протеста. На самом деле её не предвидели ни Зиновьев, ни Менжинский. Даже Троцкого она застала врасплох: но у него хватило здравого смысла не воспользоваться ею.

В тот день кучка храбрецов могла бы овладеть городом без единого выстрела. Но теперь уже не Антонов-Овсеенко командует отрядами рабочих, боевыми единицами восстания: красногвардейцы Зиновьева боятся предательства со стороны своего командира. У Троцкого начинает уходить почва из-под ног».