Жестокие романтики против кровавых гегемонов

Этот спекулятивный городской капитал, естественно, послужил толчком к появлению различных трактиров и ресторанов — в которые пролетарий попасть не мог, зато могли себе позволить со своими льготными зарплатами коммунистические партработники, в том числе и чекисты и военачальники, для идейных коммунистов эти новые явления были признаками явного разложения. В результате всего этого получалось, что хороший труд крестьян не вписывался в коммунистическую идею и ей противоречил. Наблюдался забавный парадокс — оказалось много недовольных ростом крестьянского производства, и стали звучать революционные голоса с разных сторон: «Пропеть отходную нэпу!»

Сталину и всей партийной верхушке необходимо было как-то определяться в возникшей ситуации. Сталин же пока наблюдал за дискуссией по крестьянскому вопросу и фиксировал в своём докладе 9 мая 1925 г. ещё одну проблему: «Перевыборы Советов, вскрывшие тот несомненный факт, что в целом ряде районов нашей страны середняк оказался на стороне кулака против бедняка».

Это естественно — что более умные, трудолюбивые и смекалистые крестьяне пользовались авторитетом у односельчан. И эти заслуженные деревенские «авторитеты» прогрессировали — не довольствовались уже жесткими рамками нэпа и не хотели уже жить и работать по обманным ленинским правилам. Эту тенденцию Сталин отметил ещё и осенью 1924 года, на пленуме ЦК РКП(б) в докладе «О задачах партии в деревне» (26 октября 1924 г): «В чём состоят особенности нынешнего момента с точки зрения положения крестьян? Первая особенность состоит в том, что старый капитал, моральный капитал, приобретенный нами в борьбе за освобождение крестьян от помещика, начинает уже исчерпываться.

Теперь основной вопрос — рынок и цены на городские товары, на сельскохозяйственные продукты. Вот что пишет секретарь Гомельского губкома: «В трех волостях был массовый отказ от принятия окладных листов. Темп поступления по сравнению с тем, каким он должен быть, отстает в три раза. Происходившие беспартийные волостные конференции были настолько бурными, что некоторые пришлось закрыть, а в некоторых была проведена поправка: просить центр снизить налог и повысить цены на хлеб».

Сталин теперь «разгребал» грабительскую и надувательскую политику Ленина по отношению к крестьянам, всё прекрасно понимал и по поводу ленинских «ножниц цен» говорил: «Дело теперь даже не в налогах, ибо мужик дал бы налог, если бы цены на хлеб были «достаточно высокие» и если бы цены на мануфактуру и на другие городские изделия были «достаточно» снижены. Особенно показательно в этом отношении последнее восстание в Грузии».

Тогда — осенью 1924 года Сталин не стал менять ленинскую политику — и не менял ни налоги, ни цены на промышленные товары и сельхозпродукцию, а решил улучшить ситуацию просто и дешево — за счет оргмероприятий, Сталин: «Прежде всего необходимо позаботится о том, чтобы создать вокруг партии в деревне многочисленные беспартийные кадры из крестьян, могущие соединить нашу партию с миллионами крестьян». То есть — от профессиональных партийных у крестьян после многолетнего грабежа и кровавых подавлений восстаний была уже злобная отрыжка, и чтобы эту неприязнь уменьшить, Сталин решил создать «промежуток», посредника — «актив из самих крестьян», через которого можно было бы общаться с 80% населения СССР.

Второй рецепт Сталина: «По-моему, для этого необходимо оживить Советы. Почему именно Советы? Потому, во-первых, что Советы есть орган власти, а вовлечение трудового крестьянства в дело управления страной является очередной задачей партии. Потому, во-вторых, что Советы есть орган смычки рабочих и крестьян. Потому, в-третьих, что в советах разрабатывается местный бюджет, а бюджет является животрепещущим вопросом для крестьянства».

Третий совет Сталина — партийным организациям улучшить свою работу в деревне, убрать «перегибы» и т.п., Сталин: «Оказывается, есть такие коммунисты, которые боятся критики, не хотят вскрывать недостатки нашей работы. Это опасно, товарищи. Ибо одно из двух: либо мы сами будем критиковать себя и дадим беспартийным раскритиковать нашу работу, — и тогда можно будет надеяться, что наша работа в деревне двинется вперед; либо мы такой критики не допустим, — тогда нас будут критиковать события, вроде восстаний в Кронштадте, в Тамбове, в Грузии».

Этот комплекс советов, рекомендаций Сталина оказался неэффективным, далеко недостаточным, можно даже утверждать — ошибочным, ибо, хотя и не было повторения «Тамбова», но к осени 1925 года проблемы с крестьянством усугубились, — несмотря на дальнейшее увеличение посевных площадей и урожайности, план продзаготовок был сорван, и чтобы избежать в городах голода, пришлось вводить «режим экономии».