Жестокие святые (ЛП)

Я чувствую Франко позади себя, и это дает мне некоторое утешение, зная, что если я потерплю неудачу, он сможет отомстить за меня.

Умбрия начинает хихикать, и этот звук наполнен безумием.

— Наконец-то, тебя трудно убить.

— Умбрия? Кто ты, черт возьми, такая? – Я выплевываю вопрос, хотя уже знаю ответ.

— Ева Лукас, мусор твоего отца.

Ее слова заставляют меня нахмуриться.

— Моего отца? Какое он имеет к тебе отношение?

— Я та, кого он бросил ради твоей матери. Меня скормили Валентино.

Мой палец сжимается на спусковом крючке, но я не могу выстрелить, не рискуя Еленой.

— Все мужчины Котрони одинаковы. Все лжецы. Я оказываю Елене услугу, убивая тебя, точно так же, как я убила твоего отца.

Мои глаза встречаются с глазами моей жены, и тогда Елена хватает нож со своего плеча и, вытащив его с яростным криком, вонзает в бок своей матери.

Елена вырывается из объятий Евы, и я, не колеблясь, делаю выстрел. Ева отшатывается от пули, попавшей ей в грудь, и, когда я подхожу к ней, я вонзаю еще одну ей в горло.

Ева падает на пол, булькая кровью, скопившейся у нее в горле. Когда я подхожу, чтобы встать рядом с ней, я встречаюсь с ней взглядом.

— Это за моего отца. – Направив дуло ей в голову, я нажимаю на курок.

Я смотрю, как она перестает дышать, ее глаза тускнеют по мере того, как подкрадывается смерть.

Я наслаждаюсь этим моментом, желая никогда его не забывать.

Удовлетворение наполняет меня, и печаль от потери моего отца ослабляет свою хватку в моем сердце.

Я отомстил за тебя, папа. Теперь ты можешь покоиться с миром с мамой.

Елена берет меня за руку.

— Мне так жаль, – говорит она, прижимаясь своим телом к моему, ища убежища от смерти, окружающей нас.

Это была гребаная кровавая бойня.

Я поднимаю правую руку, все еще сжимающую мой "Glock", и обнимаю ее.

Она поднимает свое лицо к моему, ее рот медленно приподнимается с облегчением.

— Angelo mio.

— Я говорил тебе, что пойду ради тебя в глубины ада, – говорю я, все еще, черт возьми, переваривая все, что произошло сегодня, но желая, чтобы моя жена знала, что я всегда приду за ней.

Я отталкиваю Елену от себя, мои глаза блуждают по ней, чтобы убедиться, что в нее не стреляли. Отсутствие каких-либо других ран, кроме пореза на ее руке и колотой раны на плече, ослабляет безжалостную хватку паники, которая сжимала мое сердце.

Мне требуется мгновение, чтобы понять, что с Еленой все в порядке, затем я прижимаюсь губами к ее лбу и глубоко вдыхаю ее аромат. Ко мне возвращается рассудок, и, просунув руки под ее тело, я прижимаю ее к своей груди и рявкаю приказ Франко:

— Давай убираться отсюда.

Мои глаза обшаривают комнату. Изуродованное мертвое тело Валентино привязано к стулу.

Ева Лукас. Умбрия. Наконец-то, блять, мертва.

С Франко впереди нас мы выходим из кабинета и идем по коридору. Случайные выстрелы все еще раздаются в воздухе, а затем становится тихо.

Все мои люди собирают наших раненых и убитых, а затем мы возвращаемся к нашим машинам, зная, что нам нужно убираться отсюда. Мне будет стоить чертову уйму денег, чтобы заставить правоохранительные органы замолчать, но я заплачу все, что потребуется.

Алексей и Дмитрий садятся с нами во внедорожник. Когда Франко жмет на газ, и мы мчимся прочь от разрушенного королевства Тино, мы все смотрим друг на друга.

Эти люди. Они отправились на войну ради меня. Ради Елены.

Взгляд Алексея опускается на кровь, запятнавшую рубашку Елены.

— Дмитрий позаботится о ранах.

— Спасибо, – шепчет Елена, а затем прижимается к моей груди.

Я прижимаюсь губами к ее лбу, просто желая почувствовать ее тепло.

Зная, что моя жена в безопасности в моих объятиях, где ей самое место, я думаю о Еве. Как Ник Кабельо вписывается в это, и где он, черт возьми, находится?

Вспоминая изуродованное тело Валентино, я ничего не чувствую. Он заслужил ту смерть, которую получил. Ты херово живешь, ты херово умираешь. Просто так оно и есть.

Но он мертв. Данте мертв. Умбрия, она же Ева Лукас, мертва.

Мои глаза ласкают лицо Елены.

Amore mio, я победил твоих демонов.

_______________________________________________

ЕЛЕНА

После того, как Дмитрий закончил зашивать мои раны, я поднимаю взгляд на Люциана. Он не отходил от меня ни на секунду, крепко сжимая мою руку, когда сидел рядом со мной на диване.

Я опускаю глаза и шепчу:

— Мне жаль. Я была такой глупой.

Он качает головой.

— С тобой все в порядке. Это все, что имеет значение.

— Я подвергла твою жизнь опасности, – слова вырываются у меня с дрожью.

Если бы Люциан умер сегодня, это была бы моя вина. Я никогда себе этого не прощу.

— Расскажи мне, что случилось, – требует он, остаточный гнев искажает его черты.

— Моя мама позвонила и сказала, что ты у нее, – признаю я самую большую ошибку, которую когда-либо совершала. – Я не думала и просто хотела добраться до тебя.

Его лицо смягчается от любви, но потом он говорит: