Жестокий 3. Искупление

От ярких вспышек и слепящих, острых ощущений его члена, таранящего моё нутро со зверской скоростью, теряю связь с реальностью.

Запрокинув голову, широко раздвигаю ноги и принимаю его в себя до самых яиц. Пульсирующую, чуть прохладную, мощную мошонку я чувствую горящей кожей ягодиц. И сильный толчок во мне, после которого лечу в пропасть и разбиваюсь там на осколки. Удовольствие взрывается во мне и девятым валом его несёт по телу. Дрожь касается конечностей, заставляя меня выгнуться и всё-таки закричать.

Лишь потом, когда судороги крышесносного оргазма проходят, а я начинаю чувствовать гладящую мою спину сухую и горячую ладонь, до сознания, наконец, доходит, что Уэйн кончил в меня.

– Ты что… Зачем? – протестовать сил не осталось, да и мне не позволяют.

Он стаскивает меня с себя и переворачивает на живот. Я понимаю, что ещё не всё, когда Уэйн взбирается сверху и снова вдавливает в моё измученное влагалище свой упругий, твёрдый, как кусок железа, член. Влажный шлепок, а затем его яростный шёпот мне в ухо и незамедлительно следующий укус.

– Я только начал, Сандра. Только начал. У нас много времени до утра. Все претензии потом.

Глава 33

Утро застаёт нас сонными и уставшими, не отоспавшимися как следует после ночи. Я бы повалялась ещё пару часов, но точно знаю, что самый любимый мой мужчина уже проснулся и ждёт прихода мамы, чтобы та его накормила. А рядом лежит тоже мужчина… И тоже вроде как мой. Любимый?

На этой мысли кусаю и без того истерзанные, припухшие от грубых ласк Уэйна губы. А ещё борюсь с желанием коснуться его колючей щеки пальцами и поцеловать.

Нельзя, Злата. Нельзя. Пока не узнаешь, кто он на самом деле – нельзя. Но что-то подсказывает, что уже поздно. Я влюбилась. Очень серьёзно влипла. Хотелось бы думать, что это всё половое влечение, потому что у меня, здоровой, молодой женщины, давно не было мужчины. И вроде как всё логично и правильно, но… Но.

Я приму его любым. Только не одним из братьев.

– Так и будешь на меня смотреть или займёмся кое-чем поинтереснее? – сонно ворчит он, а рука уже дразнит мой живот, взбирается выше.

– Извини, но мне пора, – сбегаю от него, соскользнув с шелковой простыни. Пропахшей им и нашим сексом.

Пока отыскиваю, что можно на себя надеть, слышу позади недовольный вздох.

– Я мог бы сам его покормить. Нагреть молоко может и мужчина.

Хорошо, что я стою к нему спиной и он не видит моей глупой улыбки. Пожалуй, ещё одной причиной, почему у меня никого не было после рождения Дани является страх, что чужой мужчина его не примет. Ведь это сложно, полюбить чужого ребёнка. А я бы не смогла жить с тем, кому мой ребёнок будет казаться обузой или раздражать. Если я могу стерпеть многое, то издеваться над своим сыном не позволю никому. Никогда. Кем бы этот мужчина ни был.

Тут я уже, конечно, изрядно себя накрутила. Не думаю, что миллионер Диас станет срываться на младенце, но я видала мудаков и похлеще. Так что, предосторожность не помешает.

И всё же верю, что Уэйн не такой. Он вспыльчивый, скорее всего ревнивый. Страстный, горячий, да. И я бы ещё поверила, что он может причинить боль женщине. Но не ребёнку. Не знаю, сможет ли он полюбить моего сына, но я вижу, что пытается о нём заботиться. Пусть даже в угоду мне, но это и не плохо. И я бы очень хотела…

Нет. Не думай об этом, Златка. Не мечтай. Это вредно. И страшно. И больно, если вдруг разочаруешься. Нет. Забыла. Спрятала за тысячью замками глубоко в душе и выбросила ключи.

– Молока нет. Я не сцедила… То есть… – краснею, как какая-то неопытная девчонка, и вздрагиваю, когда на плечи ложатся его тяжёлые руки. – Я покормлю.

– Хорошо. Иди. А потом поедем в горы, – касается моей шеи губами. Нежно, ласково, едва ощутимо. И так горячо, что мгновенно вспыхивает кожа.

– Куда?

– В горы, – продолжает исследовать губами шею, ключицу. Влажно и сладко так…

– Я не могу в горы. Дэни ещё маленький очень. Ему нельзя на холодный воздух.

– Мы ненадолго. А его оставишь с прислугой. Я уже распорядился. Домработница позаботится о нём.

– А ты мог бы не принимать решения за меня? – поворачиваюсь, разрывая его объятия. Уэйн смотрит мне в глаза прямо, уверенно.

– Нет. Не мог бы. Я мужчина, потому я принимаю решения за нас. Поверь, ничего страшного с ним не случится. Я отвечаю за вас. За тебя и твоего ребёнка.

– С чего вдруг, Уэйн?

– Я так захотел. Этого для меня достаточно.

Нельзя. Нельзя быть таким идеальным. Чем дольше я смотрю на него, тем больше сомневаюсь в реальности происходящего.

– Я покормлю сына, потом зайду в душ. После обсудим поездку в горы, – сбегаю, как последняя трусиха, вновь испугавшись того, что зарождается в сердце. Нельзя, Злата. Нельзя. Не думай об этом.

Закрыв дверь ванной, достаю свою косметичку, нахожу там упаковку противозачаточных. Я их купила ещё когда думала, что у нас с Марком что-то получится… И зря. Потому что в период лактации принимать их нельзя.