Жестокий хозяин (ЛП)

Навалившись на нее всем весом своего тела, я прижал ее извивающееся тело к кровати и позволил ей почувствовать твердость моего члена между нами. Ее ноздри раздулись в предвкушении, когда я вернул ее внимание к себе. Схватив ее за ноги, я заставил их раздвинуться и наклонился, когда она задрожала в моих объятиях.

Ее запах вторгся в мои чувства. Я снова провел пальцами по ее набухшей киске. Она напряглась, ее тело похолодело, когда я понял свидетельство ее возбуждения на моей руке. Медленно я поднес пальцы к лицу и развел их, показывая прозрачную жидкость, которая сказала мне правду.

Ее щеки порозовели. Ее губы приоткрылись, а затем ее глаза расширились, когда я снова поднес пальцы к своим губам, раздвинул их и втянул внутрь. Ее вкус на моем языке действительно был всем, что я помнил. Сладкий. Пьянящий. Нежный. Я закончил слизывать сок моей жены со своих пальцев, а затем достал из кармана костюма носовой платок и вытер остатки со своей руки.

— Есть вещи, которые у нас не было возможности изучить, когда мы были вместе, моя дорогая, — начал я. — Я надеялся мягко ввести тебя в тот образ жизни, который веду я, но ясно, что тебе не нравится мягкость.

Ей нравятся мои наказания.

— Гейвен…

Ее губы задрожали, когда я бросил на нее мрачный взгляд.

— Первое, — заявил я, обрывая ее, — отныне ты будешь называть меня своим хозяином. Ты можешь называть меня "сэр" в смешанной компании, но не волнуйся, я не позволю тебе выйти из этой комнаты в течение некоторого времени. Нет, пока ты не докажешь мне свое хорошее поведение.

— Это смешно, — отрезала она.

— Только хорошим женам дана привилегия называть своих мужей по имени, Ангел, — честно сказал я. — А ты не была хорошей женой.

Она втянула в себя воздух.

— Что ж, тогда тебе повезло, — ответила она. — Потому что мы больше не вместе.

— Да?

Я склонил голову набок и осмотрел ее.

— Ты должен отпустить меня, — настаивала она. — Я подпишу все документы о разводе, какие ты захочешь. Я хочу уйти. С меня хватит.

— О нет, дорогая. Уже слишком поздно для этого. Возможно, ты слишком долго жила во внешнем мире, но тебе следует понимать реальность своей ситуации. Ты принадлежишь мне, Ангел. Любая попытка к бегству приведет к большему наказанию, — Я жестом указал обратно на стул. — Тебя слишком долго не было. Это только начало. Ты можешь считать себя не более чем симпатичным объектом для моего ублажения и наказания, это понятно?

Ее мягкие волосы рассыпались заколками по плечам, когда она покачала головой.

— Я не гребаный объект, — огрызнулась она. — Ты можешь злиться на меня, но ты, черт возьми, понятия не имеешь, что делаешь. Ты думаешь, я та самая наивная девушка, которую заставили выйти за тебя замуж? Что ж, ты ошибаешься. Я сильно отличаюсь от того, какой была тогда. Тебе ни хрена не принадлежит — и уж точно я тебе не принадлежу.

Я встал с кровати и обошел ее, прежде чем устроиться сбоку, когда она закончила извергать свою желчь в мою сторону. Схватив ее за подбородок, я запрокинул ее голову назад и навис над ней. Это нормально. Ее гнев, ее дух, ее борьба. На самом деле я предпочитал, чтобы все было именно так. Возможно, если бы она не была бойцом, у меня, возможно, не хватило бы гребаного самоконтроля, чтобы удержаться от того, чтобы трахнуть ее, пока я не сломаю ее.

Это правда, что мой сексуальный образ жизни был гораздо мрачнее, чем все, что я ей показывал, но это была чистая месть. Женщине, которая украла мой рассудок, а затем сбежала с ним посреди ночи. Женщине, которая солгала мне, предала меня и оставила подбирать обломки.

— Я хочу, чтобы ты кое о чем подумала, Ангел, — сказал я. — Последние пять лет я готовился к этому моменту. Я спланировал и подготовился к той секунде, когда ты снова окажешься у меня на коленях, и я точно знаю, как удержать тебя там, где я хочу, — законно и навечно моей.

— Что ты хочешь этим сказать? — Ее глаза встретились с моими.

— Это значит, — Я позволяю своему большому пальцу погладить ее по щеке, когда держу ее за подбородок, — что ты довольно неуравновешенная молодая женщина с историей психотических срывов и насилия по отношению к твоим опекунам.

Она нахмурилась.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? Я никогда…

— У меня есть многолетние больничные записи, подтверждающие, что тебе нужен кто-то, у кого есть и средства, и время, чтобы посвятить себя твоему здоровью.

Ее губы приоткрылись, когда мои слова начали доходить до нее.

— Они ненастоящие.

Ее протест был в лучшем случае слабым, а в худшем — шокированным. Ей никогда не приходило в голову, что я могу помешать ей когда-либо вернуться к Эванджелин Прайс. Возможно, она думала, что после стольких лет, возможно, однажды сможет снова стать самой собой. Если она этого хотела, то сейчас самое время сказать мне правду. Я подождал немного, но она ничего не сказала. Вместо этого она просто уставилась на меня.

Я вздохнул.

— Конечно, они ненастоящее, — согласился я. — Но — после стольких лет, что ты бегала от меня, и, должен добавить, довольно умело, — ты должна знать, что идеальная документация — это такое же оружие, как и пистолет.