Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны

В 1960-х гг. хорватский эмигрант Джон Прсела собрал воедино десятки свидетельских показаний от тех, кто пережил пешие переходы в Югославию под дулами автоматов. Большинство из них сходятся в деталях. Свидетельские показания немецких солдат, собранные правительственной комиссией Германии в 1960-х гг., являются дополнительным подтверждением. Условия «маршей смерти» были крайне жестокими. По мере того как пленные с трудом продвигались к Марибору, хорватских солдат и гражданских лиц расстреливали по любому надуманному поводу, даже выход из колонны с целью облегчиться мог оказаться роковым. В деревнях, расположенных вдоль пути следования колонн, местные жители оставляли для них еду и воду, но всякий, кто пытался взять их, мог тоже получить пулю. Если у человека кончались силы, это его не спасало. Один пленный, переживший такой переход, по фамилии Станкович, рассказывает о пятидесятилетнем священнике, которого убили всего лишь за то, что слишком устал и не мог идти дальше.

Иногда людей отбирали наобум.

«Какой-нибудь офицер-коммунист – обычно серб, но иногда словенец – вдруг выкрикивал: «Убейте того, чья голова торчит над всеми остальными бандитами!» Потом кто-нибудь другой кричал: «Убейте вон того коротышку!» Иной приказывал покончить с теми, кто носит бороду или на ком нет рубашки».

По словам другого свидетеля, «красные начали расстреливать всех, кого им хотелось расстрелять. Сначала выводили из строя отдельных людей и убивали в близлежащем лесу. Потом стали стрелять прямо по колонне военнопленных без разбора».

Партизаны, безусловно, совершали беспорядочные убийства, однако зачастую в этом прослеживалась определенная системность, на первый взгляд ускользавшая из виду. Одна из причин обысков пленных – помимо очевидного мотива украсть их ценности – стремление выяснить, кто из них офицер или член руководства усташей. Некоторые пленные были настолько недальновидны, что хранили при себе документы или фотографии. У некоторых были ценные вещи, и это указывало на явно более высокое положение; и если многие офицеры выбрасывали перед сдачей в плен свою военную форму, они порой не могли заставить себя расстаться с наградами или знаками отличия. Невеста лейтенанта усташей Марка Стожича привязала их к своей ноге, чтобы защитить его. К несчастью, узел ослаб, и они упали на дорогу. Это заметил один из конвоиров и спросил женщину, кому принадлежат эти награды. Когда она отказалась отвечать, один из конвоиров проломил ей череп на виду у всей колонны.

Многие уцелевшие рассказывают о том, что конвоиры уводили из колонны в лес небольшие группы людей и там расстреливали. Так как почти все свидетельские показания исходят от самих жертв, невозможно с уверенностью говорить о том, по какому принципу командиры партизан выбирали тех, кого включали в группы, но во многих случаях некая элементарная форма отбора присутствовала. В одном из немногих рассказов того времени партизанский командир повествует о том, как его товарищи выбрали из колонны пленных пятьдесят четыре офицера, чтобы отвести в лес и убить. «Во всяком случае, я подошел и увидел пятьдесят четыре тела, которые солдаты собирались хоронить. Я видел лужи крови и один труп, заколотый ножом. Полагаю, остальные тоже были убиты ножами, я слышал лишь два или три револьверных выстрела, а мертвых было пятьдесят четыре».

Пленный по имени Франжо Кракай рассказывает, как солдат усташей тоже выбирали для особой обработки. Его самого ошибочно приняли за командира усташей и тут же повели в лес с группой других на расстрел. Он спасся, когда один из группы кинулся на конвоиров, чтобы отвлечь их.

Рассказ Кракая интересен, потому что он выскальзывал из рук партизан не один, а целых четыре раза. И каждый раз из-за голода ему приходилось вновь сдаваться. В первом случае он отнес свою встречу со смертью на счет невезения, попав в руки особенно жестокой группы конвоиров. И только когда его чуть не казнили во второй раз, он осознал, что массовые убийства – часть политики партизан. В этом случае руки у него были связаны за спиной, а самого его посадили в грузовик вместе с другими товарищами по плену.

«Мы ехали минут двадцать, и потом нас сгрузили, как мешки с пшеницей, на острове Марибор, который расположен от города выше по течению. Когда мы приближались к этому месту, время от времени слышали отрывистые автоматные очереди и отдельные винтовочные выстрелы. Так что теперь у нас не было сомнений относительно нашей судьбы.