Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны

По ту сторону границы Венгрия увидела возврат к национальной ненависти, возможно, более коварной, чем раньше: антисемитизм нарастал, как не бывало и в 1940-х гг. В письме в газету «Вашингтон пост» в начале 2011 г. отмеченный наградой венгерский пианист Андраш Шифф написал, что его страну захлестнула волна «реакционного национализма», которой свойственна все возрастающая ненависть к цыганам и евреям. Словно не понимая иронии, венгерская правая пресса немедленно отреагировала, заявив, что только евреи способны обвинить Венгрию в подобных преступлениях. Золт Баер написал в газете Magyar Hirlap: «Вонючее дерьмо по имени, кажется, Коэн откуда-то из Англии пишет, что из Венгрии тянет «дурным запахом». Коэн, и Коэн-Бендит, и Шифф… Жаль, что их всех не закопали в землю по шею в лесу Орговани».

Такие настроения демонстрируют, что недавняя эскалация антисемитизма в Европе не просто продукт сравнительно недавних конфликтов на Ближнем Востоке. Традиционные формы ненависти по отношению к евреям также невероятно живучи и процветают. То же можно было сказать и о росте враждебного отношения к цыганам, начавшемся с падением коммунизма, особенно в Чешской Республике, Польше и Венгрии. В Болгарии осенью 2011 г. прошли бунты после ряда расистских демонстраций против цыган.

Возвращение проблем искушает сделать вывод о том, что националисты 1940-х гг., в конце концов, были правы, пытаясь создать этнически однородные государства. Не будь в Чехословакии или Венгрии национальных меньшинств, такие вопросы, возможно, никогда не возникли бы. Проблема этой идеи – не говоря о нравственных последствиях – в том, что этнической однородности государства почти невозможно добиться. Польша ближе всех подошла к решению вопроса в послевоенные годы, депортируя или выживая из страны граждан немецкой, еврейской и украинской национальностей. Но выслать всех не удалось, особенно украинское меньшинство, самую, пожалуй, укоренившуюся этническую группу в польском обществе. В конце концов поляки прибегли к операции «Висла» – сомнительной программе насильственной ассимиляции, которая разрушила украинские общины и рассеяла их членов по северу и западу страны. Эта репрессивная мера считалась в то время абсолютно успешной, однако в настоящее время совершенно очевидно, что программа ассимиляции не сработала. Начиная с 1990-х гг. лемки и украинцы все чаще заявляют свои права на этнические общины. Они сформировали политические лобби и группы давления и неоднократно требовали возвращения собственности, отнятой после войны. Таким образом, не решив проблемы, операция «Висла» накапливала новые неприятности на будущее.

Даже полнаядепортация этнических меньшинств того или иного государства не стала гарантией от возникновения таких проблем. Депортация немцев из многих стран в 1940-х гг., особенно из Польши и Чехословакии, вероятно, была самой масштабной и полной после войны. В Германии она породила возмущение, которое живо до сих пор. С 1950-х до 1980-х гг. изгнанники образовали одну из самых влиятельных групп давления в Германии, которая, по словам Луциуса Клея, «весьма реакционна и, безусловно, планировала вернуться на родину». Точно так же, как лемки и украинцы в Польше, эти люди продолжают оказывать давление на членов парламента с целью добиться возвращения земель и имущества, украденных у них после войны. Перспектива рассматривания требований этих изгнанников вселяет страх в большинство правительств стран Восточной Европы. Например, в 2009 г. президент Чешской Республики Вацлав Клаус отказался подписать Лиссабонское соглашение, дающее Европейскому сообществу новые полномочия, из страха, что определенные его части могут открыть дверь немцам, которые предъявят законные требования его стране. Клаус держал это соглашение несколько недель, пока чехам не гарантировали исключение из него важных положений. Депортация немцев в послевоенные годы не решила вопросы меньшинств в Чехословакии – она просто экспортировала их.