Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны

Трудно узнать почти семьдесят лет спустя, действительно ли такой эпизод имел место или английские солдаты просто выдавали желаемое за действительное. Я не смог найти никакого подтверждения тому, что какой-то эсэсовец заживо похоронен в Бельзене, но факт бытования подобных историй не менее важен. Они выполняли важную психологическую функцию: английским солдатам нужно было почувствовать, что за некоторую часть самых гнусных зверств СС теперь должны поплатиться сами преступники.

Сурово обращались не только с лагерной охраной Бельзена, но и со всеми, кто работал в лагере, включая технический персонал и клерков, составлявших большинство захваченных эсэсовцев. Штатских немцев из города Целле и других близлежащих городов также заставили приехать в Бельзен, своими глазами увидеть преступления, совершенные от имени Германии. По словам одного английского сапера, получившего задание собрать местных городских мэров, его с сослуживцами-солдатами не пустили в лагерь из-за риска заразиться тифом, но в отношении их немецких подопечных эти соображения были забыты. Когда они вернулись, томми (прозвище английских солдат. – Пер.) показали им «острый конец нашего гнева», нарочно уронив приклады своих винтовок им на ноги, чтобы сломать пальцы на ногах. Многие штатские выглядели совершенно потрясенными от увиденного в лагере. «Одних тошнило, другие плакали, не стыдясь слез, а некоторые просто таращились в пространство с недоверчивым видом».

Подобно русским в Майданеке, англичане увидели шанс использовать Бельзен в пропагандистских целях. Почти немедленно сюда были отправлены военные операторы, журналисты газет и фотографы. Наиболее сильное воздействие оказал приезд 23 апреля, через восемь дней после обнаружения лагеря, команды «Бритиш мувитоун ньюз». Вскоре кинохроника братских могил и гор трупов транслировалась на киноэкранах по всей Великобритании, а позднее и в других странах.

Этот и другие западающие в память фильмы, в которых показывали детей, играющих на кучах трупов, тонких, как прутики, людей-привидений, неспособных встать на ноги, и бульдозеры, сталкивающие сотни тел в братские могилы, навечно заклеймили нацистскую Германию в глазах всего мира. В них наконец были визуальные доказательства зверств немцев, от которых нельзя было отмахнуться как от пропаганды. В то время казалось, что это касается всего немецкого народа. Говоря словами полковника Споттисвуда, руководителя военной администрации, который перед камерой выступил с речью для штатских немцев, приехавших в Бельзен, существование лагерей подобного рода явилось «таким позором для немецкой нации, что ее следует вычеркнуть из списка цивилизованных народов». Следовало наказать не только исполнителей всех этих злодеяний, но и целую страну: «Вы должны возместить трудом и потом то, что совершили ваши дети, а вы этому не сумели помешать».

Обнаружение концлагерей безвозвратно изменило нравственную картину. Казалось, союзникам удалось оправдать все, совершенное ими в ходе войны, – бомбардировки немецких городов, требование безоговорочной капитуляции, экономическую блокаду, которая вызвала голод в такой большой части Европы. Своего рода компенсация за многое из того, что союзники сделают в последующие месяцы. С этого времени, независимо от перенесенных страданий, немцы не смогут требовать сочувствия: несправедливости в отношении немецких солдат и гражданских лиц будут игнорироваться, как в Дахау и в случаях массовых изнасилований, совершенных красноармейцами на территории Восточной Германии. Время от времени власти будут поощрять слепую месть. По заключению одного историка, насилие и деградация, процветавшие в Майданеке, Дахау и Бельзене, «охватили всех, даже освободителей».

МЕСТЬ ЕВРЕЙСКИХ УЗНИКОВ

Помимо солдат, освобождавших концлагеря, желание отомстить нацистам выражали и пленники, которых они спасали. «Иногда, – писал Израэль Гутман, переживший Майданек, Освенцим и Гунскирхен, – желание и ожидание мести служили надеждой, которая поддерживала в заключенных жизнь на последних и самых тяжелых этапах лагерного существования».

Большинство историков склонны вскользь упоминать месть со стороны выживших в лагерях узников по тем же самым причинам, по которым солдаты союзнических армий в то время старались закрывать на них глаза: подобные деяния расценивались чуть ли не булавочным уколом по сравнению с тем, что пережили сами пленники. А месть евреев по сравнению с опустошением, которое принесли некоторые другие народы, незначительна. В 1947 г. глава американской военной администрации Люциус Клей признал: «Несмотря на естественную ненависть к немецкому народу, перемещенные лица еврейской национальности были удивительно сдержанны и избегали серьезных инцидентов с немецким населением… на мой взгляд, их способность соблюдать закон и порядок – один из удивительных подвигов, которому я стал свидетелем во время своего более чем двухлетнего пребывания в Германии».