Жестокий маскарад

— Дорогой Иван Петрович, вам надо думать, не как я сюда попал, а как вам выбраться из того дерьма, в котором вы по уши сидите.

— Да я вас сейчас!.. Вы хоть знаете, кто я?

— Начальник пятого главка КГБ СССР, «пятки». Положите свой пистолет, садитесь и слушайте… Вот так, молодец. Я, с вашего позволения, тоже спрячу оружие — терпеть не могу держать собеседника под прицелом. Тем более это и не нужно — вы, дорогой мой, у меня под прицелом всегда.

— Кто вы?

— Клаб. А кто конкретно, вам знать не стоит.

— Раньше со мной связывались по-другому…

— То было раньше, а теперь просто нет времени. Вы, как это у вас говорится, наломали дров, дорогой Иван Петрович. Вам было сказано всего лишь разыскать некий старинный документ, ведь так?

— Я и разыскивал.

— Но вместе с ним вы стали разыскивать и убийц ваших коллег, чем, могу вас заверить, разворошили очень большой муравейник.

— У меня есть начальство, которое отдаёт приказы…

— Неправда, это была ваша идея — подключить к расследованию пятое управление.

— Я думал, так будет легче сделать работу Клаба.

— А зачем вам Логинов?

— Он опытный сотрудник, и мне его рекомендовали.

— Кто?

— Сверху.

— Могу вам доложить, что Логинова подсунул противник. Через ваше начальство, конечно, мы вам верим. Иначе бы я с вами не беседовал. В общем, так, Иван Петрович. Его следует нейтрализовать.

— Кто мне даст право убирать сотрудника?!

— Вам это и не нужно делать — этим займёмся мы. Другими фигурантами тоже — как выяснилось, поле мы не до конца зачистили. Но дело в том, что вашего Логинова прикрывают, а наши возможности в СССР ограничены. И если вдруг мы потерпим неудачу, его нейтрализуете вы… Прошу без возражений. Я же не сказал «ликвидируете». А нейтрализовать вполне в ваших силах. Обрубить ему все ниточки, вывести из игры. Он же всё равно в отставке, вот и отправьте его назад и больше не тревожьте. Уяснили?

— Так точно.

* * *

— Вилен Александрович, ну возьмите же себя в руки!

Логинов колол лесничего уже два часа и порядком устал. Когда чекист нашёл невзрачный блочный дом в заводском районе, поднялся по грязной лестнице и позвонил в квартиру, ему никто не открыл. Илья Данилович, однако, не сомневался, что в квартире кто-то был. Выйдя на улицу, он подсел к несущим свою службу на скамейке старушкам и посетовал, что заглянул к дальнему родственнику, а того, похоже, дома нет. На что получил от бабуль подробный рапорт, что этот алкаш дома и наверняка дрыхнет с перепоя, но поскольку сегодня ещё не вылезал, позже поползёт за очередной бутылкой. Вооружённый этими сведениями, Логинов занял пост у соседнего дома, откуда подъезд лесничего прекрасно просматривался, и вскоре действительно увидел того выходящим из дверей.

«Выходящим» — сказано чересчур мягко. Скорее эта человеческая рухлядь с трудом извлекла своё хилое тело из дома. Словесному портрету тип соответствовал, но было видно, что в последнее время с ним творилось что-то очень скверное. Хороший когда-то костюм был заляпан, безнадёжно потерял форму и мешком свисал с отощавшей фигуры, немытые патлы торчали в разные стороны, борода не придавала солидности, поскольку было очевидно, что эта перепутанная поросль выросла не блезиру ради — просто хозяин плюнул на бритьё. На лице его были написаны все муки ада, а передвигался он как-то скособочась, словно страдающий радикулитом краб. Как и сказали бабки, направлялся он к ближайшему гастроному, по выходе из которого и был встречен красными корочками Логинова.

Уяснив, что скрыться никуда не удастся, лесничий покорно пошёл вместе с чекистом в свою квартиру, когда-то хорошо обставленную, со «стенкой» и цветным телевизором, а теперь представлявшую собой хаос разбросанных вещей и пустых бутылок. Мебель была покрыта толстым слоем пыли, витал мерзкий запашок, свойственный жилищам запойных алкоголиков. Хозяин берлоги первым делом попытался открыть добытую в гастрономе поллитру, но Логинов мягко её изъял. Лесничий принялся ныть. Он бормотал, что его ищут и, если найдут, убьют, что отправил жену с дочкой к родственникам на Украину, а сам сидит в этой квартире и вылезает только за едой и водкой, так, может, о нём забудут и всё как-нибудь рассосётся… По делу не говорил ничего, несмотря на все приёмы, пущенные в ход комитетчиком.

Вздохнув, Логинов налил ему четверть стакана, которые тот выхлебал, словно сотню лет страдал от жажды. Схватив со стола заплесневелую корку хлеба, занюхал и закурил «Приму». Едкий дым, похоже, слегка продрал затуманенные мозги, и лесничий понял, что его уже нашли и упираться рогом нет никакого смысла. Но и после этого информацию из него приходилось вытягивать клещами.

Непонятно было, кого он больше боится — своих предполагаемых убийц, или семейство, за которым он следил по заданию КГБ.