Жестокий маскарад

Шум сияющих рекламой улиц Гинзы почти не проникал в офис борёкудан. Он скромно спрятался за небоскрёбами, сплошь занятыми под резиденции известных мировых брендов. Трёхэтажное кирпичное здание было построено в начале века и оказалось одним из немногих, уцелевших во время великого землетрясения Канто[64]. Скромно мигающая неоновая вывеска извещала, что здесь закрытый ночной клуб.

Банда, которой принадлежало здание, даже не имела своего имени. Формально она входила в одну из трёх главных семей якудзы, но фактически никак от неё не зависела. На самом деле «верховным главнокомандующим» этой «силовой группировки» был нынешний патриарх Кай, использовавший бандитов для самой грязной работы. Такое положение вполне устраивало главу банды Исимацу. Он считался сятэй[65] и, выпив сакэ из одной чашки с оябуном[66], совершил сакадзуки[67]. Но члены его банды считали своим оябуном самого Исимацу.

Поглаживая зудящий шрам на лице и пустую глазницу под повязкой, он переполнялся злобой, хотя внешне это никак не выражалось. Сам по себе потерянный глаз ерунда — ниндзя лишил его лица, и это было невыносимым позором. Триста лет назад Исимацу нашёл бы ниндзя, убил его и сам совершил сэппуку[68]. Но выросший в городских вертепах бандит был далёк от правил бусидо. Он сызмальства привык сразу бить всех, кто встаёт на его пути. Предельная жестокость в своё время сделала его парией даже на токийском дне. Он сидел в тюрьме, скрывался от мести якудзы. А потом его нашли люди Кай, и всё в одночасье изменилось. Именно такой отморозок был нужен Клабу, классическая якудза не устраивала его ни своей ксенофобией, ни приверженностью самурайскому кодексу. Клаб сделал так, что Исимацу простили попытку убийства шефа одного из кланов. В знак раскаяния он лишь отрезал себе фалангу пальца. И ещё одну — за изнасилование дочери другого видного якудза. До сих пор его борёкудан успешно выполнял все заказы Клаба, переданные через Кай. Но теперь вышла досадная осечка — от Накагава-рю остались, по крайней мере, двое бойцов, и бойцов весьма опасных.

«Ничего, — думал Исимацу в своём кабинете на третьем этаже, — они не смогут долго прятаться от нас». Он закинул ноги в белых туфлях, вызывающе выглядящих при строгом чёрном костюме, на журнальный столик и глотнул виски прямо из горлышка. Если бы сятэй знал, что происходит в офисе, он не был бы столь спокоен.

На первом этаже работал небольшой ресторан, только для членов клана. В этот вечер здесь сидели человек семь якудза, окружённые девицами. Все шумели, наливаясь саке, пивом и виски, а кое-кто уже успел вмазаться в туалете героином. Веселье продолжалось и когда в ресторан стал ломиться подвыпивший гайдзин, очевидно, заплутавший среди лабиринтов удалого района. Огромный вышибала, бывший борец сумо, весь в татуировках, что среди молодых якудза редкость, лениво подошёл к стеклянной двери, которую с тупым упорством дёргал усатый очкарик — то ли американец, то ли немец — в хорошем костюме и с большой сумкой через плечо. Открыв двери, борец начал было говорить что-то нелицеприятное, одновременно протянув к бузотёру огромную руку, но вдруг как-то несолидно хрюкнул и стал заваливаться на бок. Из его шеи фонтаном хлынула кровь. Кутящие якудза и тут не поняли, что случилось страшное, а пришелец поставил сумку, зажал окровавленную катану подмышкой, извлёк из-под пиджака два пистолета с глушителями и открыл быструю и точную стрельбу. Все бандиты умерли, не успев даже достать оружие. Девиц киллер игнорировал, но пара из них была случайно ранена. Только тут они подняли жуткий крик, но страшный гайдзин, не обращая на это внимания, спрятал пистолеты и подпрыгнул с места — словно вознёсся — сразу оказавшись на балконе второго этажа. Там, перед традиционным низким столиком, за чашками «Дайгиндзё»[69], сидели на пятках трое вальяжных якудза высшей касты, один из них даже фуку-хомбутё[70]. У них вершились какие-то важные тёрки, но они ещё не сообразили, что всем их делам настал конец. Впрочем, один из троицы успел выхватить пистолет, но тут же лишился и его, и руки, чисто отрубленной катаной. Голова фуку-хомбутё покатилась по полу, обильно пачкая чистые циновки, третий свалился, почти пополам рассечённый ударом кэса-гири[71]. Девицы уже сбежали через чёрный ход. Настала тишина. В воздухе зависли смрады пороха, крови и вывороченных внутренностей.

Гайдзин обвёл холодным взглядом учинённый им погром, не глядя, взял со столика бутылку авамори[72] с заспиртованной змеёй, сделал хороший глоток и поставил бутылку на место. В этот момент из прилегающей к балкону маленькой кухни выскочил повар, размахивающий большим ножом. Гайдзин перехватил его руку, легко преодолел сопротивление, повернул клинок и всадил противнику в сердце. Потом сбросил заляпанный кровью костюм, оставшись в сером сёдзоку, натянул дзукин, сверху которого надел маску красного тэнгу[73]. Всё это заняло считанные секунды. Облачившись, ниндзя проскользнул на второй этаж.