Жестокий мир мужчин

— Ты смотришь гангстерские боевики? Не ожидал.

— Нет, я читала «Крестного отца». Давай вернемся к убийству, точнее — к расстрелу. Некто входит и очередью из автомата укладывает шесть человек. Вопрос: как он вошел, если в доме собрались большие парни да еще с охраной?

— Нас этот вопрос тоже интересовал, жаль, задать его было некому.

— Хорошо, тогда, может быть, ты ответишь на второй вопрос: кому понадобилось это убийство?

— Могу по памяти перечислить человек десять, и это только те, кого я знаю. Кстати, в этом списке был бы и твой Илья, — усмехнулся Севка. — Да-да, старики всегда действуют молодым на нервы, они теряют гибкость и, с точки зрения молодых, мешают прогрессу. Убийство, конечно, было заказным, киллер скорее всего со стороны, из своих вряд ли бы кто рискнул. В таких случаях на убийцу можно выйти лишь по чистой случайности. Люди Большого, можешь мне поверить, искали тоже, но ничего не нашли.

— А вы тщательно искали? — усмехнулась я.

— Честно? Не очень. Троих весьма опасных старичков некто спровадил на тот свет. Не могу сказать, что нашу контору это сильно расстроило, скорее наоборот.

Я опять усмехнулась, и Севка в ответ тоже.

— Хорошо, — немного подумав, продолжила я. — Подойдем с другой стороны. Старички уступили место… кому? Кому их смерть явно пошла на пользу?

— Здесь тоже человек пять наберется. Например, небезызвестный тебе Мирон. Хотя я очень сомневаюсь, что он отважился бы на подобный шаг, я имею в виду расстрел. Опять же Илья, не сядь он в тюрьму, смог бы в должной мере воспользоваться сложившейся ситуацией.

— Ты уже дважды назвал его имя. Ты имеешь в виду что-то конкретное?

— Нет, — откинувшись назад, покачал головой Севка. — Таким образом я просто иллюстрирую свою мысль о том, что в смерти Большого и его дружков было заинтересовано все подросшее к тому моменту криминальное поколение. Вот и все. И мне бы очень хотелось знать, почему тебя это так занимает?

— Я уже ответила.

Севка нервничал и даже не собирался скрывать это.

— Слышала выражение: «Что было — смерти, будущее — мне»? — спросил он.

— А если все осталось только в прошлом? — хмыкнула я.

— Так не бывает. Иногда всерьез кажется, что ничего хорошего в жизни уже не будет, но потом как-то… смиряешься и находишь кое-какие радости. Когда ты меня бросила, мне хотелось удавиться. Но было очень стыдно, что придется висеть с синим языком, свисающим до пупка. Эта веселенькая мысль удержала от глупости. А потом я влюбился, женился, а вот теперь развожусь. И честно скажу: чувство такое, точно только-только начинаю жить.

— Я за тебя рада, — сказала я.

Мы немного помолчали, тут я кое-что вспомнила и задала еще один вопрос:

— Сегодня я разговаривала с дворником на улице Катинской, он утверждает, что его сосед был свидетелем того убийства и тоже погиб.

— Да? — поднял брови Севка. — Такого я не помню… хотя… Нет. Скорее всего людская молва просто соединила два происшествия в одно. Ася, я тебя прошу, не занимайся ерундой, дождись Илью, поговори с ним… В любом случае, считает Илья тебя в чем-то виноватой или нет, от разговора он не откажется, вы ведь не чужие друг другу люди. И ты, не затевая игру в сыщики, будешь точно знать, что произошло той ночью.

— А если Илья сам не может ответить на многие вопросы? — невесело улыбнулась я. — Если он также безрезультатно пытается понять, что же произошло в ту ночь?

— Маловероятно, — вздохнул Севка. — Одно могу тебе сказать совершенно определенно: ты идешь по ложному следу. Убийство на Катинской ничего тебе не даст.

— На 8 Марта, — широко улыбнулась я.

— Что?

— Улица теперь называется 8 Марта.

Мы еще немного помолчали, после чего во мне пробудилась совесть, и я вспомнила, что Севке надо бы отобедать, да и мне тоже. Набив желудки до отказа, мы вышли на улицу.

— Ты на машине? — спросил Севка.

— Да, если не возражаешь, я тебя провожу.

— Конечно, не возражаю, — улыбнулся он.

— Прогуляемся? — Я взяла его под руку, и мы направились через площадь.

— Снова будешь вопросы задавать? — еще шире улыбнулся он.

— Нет. Не буду. Вижу, тебе это не нравится.

— Мне не нравится, что ты интересуешься всем этим. Люди помнят, чья ты жена. Вполне возможно, слух о том, что ты задаешь вопросы, дойдет до тех, кому это покажется очень интересным.

— И что?

— Ты не хуже меня знаешь, что.

— Будем считать, нездоровое любопытство я удовлетворила, и теперь мы просто гуляем. Он обнял меня и сказал насмешливо:

— Не могу поверить… Я рад, что ты больше не сидишь взаперти, даже если тебе и пришла фантазия стать сыщиком. Ты улыбаешься, держишь меня за руку и даже пробуешь шутить.

— Неважно выходит?

— Я же сказал: уже кое-что. Я люблю тебя, пускай не так, как раньше, по-другому, но все равно очень люблю и хочу, чтобы ты улыбалась.

— Спасибо, — серьезно сказала я и поцеловала его.