Жестокии мучитель

— Увидимся через пару дней, - я прощаюсь с ними, прежде чем выйти из комнаты и оставить подруг наслаждаться вечером.

Я иду по коридору общежития только для того, чтобы наткнуться прямо на Джинни Дойл.

Ее глаза сужаются, когда она видит меня.

— Привет, Гурин, слышала, ты в последнее время часто тусуешься с Элиасом.

Я пожимаю плечами.

— Не по своей воле.

Она издает странный звук, который показывает, что она мне не верит.

— Это не то, что он говорит.

— Мне на самом деле насрать, что он говорит, Джинни. Уйди с дороги.

Я пытаюсь увернуться от нее, но она дергает меня назад за ремень сумки.

— Куда-то собралась? - спрашивает она, с ненавистью глядя на меня. Трудно поверить, что семь лет назад мы были лучшими подругами.

— Да, мой брат женится. Я буду присутствовать на свадьбе.

Она отпускает ремень и кивает.

— Хорошо, просто держи руки подальше от Элиаса.

Я смеюсь над этим.

— Почему?

— Потому что он всегда был моим.

Я качаю головой.

— Элиас никогда не был твоим, Джинни. Прошло уже шесть лет, а он до сих пор даже не взглянул на тебя таким образом.

Ее лицо краснеет, и она сердито смотрит на меня.

— Не то чтобы он хотел тебя таким образом. - Она хмуро обводит меня взглядом. — Он тебя ненавидит.

— Раньше я тоже в это верила, - говорю почти про себя. Я уворачиваюсь от нее, и на этот раз мне удается пройти мимо. — Мне нужно идти.

Джинни издает разочарованный звук позади, когда я ускользаю от нее по коридору. Она всегда была мелочной и ревнивой, но чтобы понять это, потребовалась ее реакция на то, как Элиас отмахнулся от меня в первый день в кафетерии.

И при этом она всегда хочет быть в центре внимания или рядом с теми, о ком больше всего говорят.

К примеру, это было чертовски классически для Джинни, когда она подошла к Еве, узнав, что та замужем за Оакли Бирном. Она всегда гоняется за самыми горячими сплетнями.

Я пытаюсь выкинуть этот разговор из головы, когда выхожу из парадной двери академии и нахожу Попова, прислонившегося к машине.

Он улыбается, когда видит меня.

— Самое время.

Я качаю головой.

— Было бы лучше, если бы меня заранее предупредили.

Он открывает для меня заднюю дверь.

— Думаю, Михаил хотел сделать Вам сюрприз.

— Считай, что я удивлена. Он даже не сказал мне, что они помолвлены.

— По-моему, все произошло довольно неожиданно. - Он пожимает плечами. — Михаил Вам все объяснит.

Я киваю и сажусь на заднее сиденье машины, бросая взгляд из окна на академию.

При обычных обстоятельствах я была бы рада сбежать из этого места и от Элиаса, но прямо сейчас я не могу избавиться от чувства неуверенности.

Когда Финн угрожает моей семье, а наша судьба находится в руках моего мучителя, трудно чувствовать себя спокойно. Все, что я могу, – это надеяться, что Элиас все исправит. Остальное не в моей власти, и я ничего не могу с этим поделать.

 

?

 

 

 

Михаил ждет у дверей, когда подъезжает машина, хотя уже почти полночь.

Я хмурю брови, пока Попов открывает дверцу машины, а я выскальзываю наружу.

— Что ты здесь делаешь в такое позднее время?

Он пожимает плечами.

— Хотел встретить тебя.

— Наверняка ты должен пить и веселиться в свой последний холостяцкий вечер.

Он поднимет бровь.

— Тебе не кажется, что я достаточно нагулялся за эти годы?

Я действительно верю, что он изрядно повеселился на вечеринках, и именно поэтому так рада, что он наконец остепенился. Это значит, что у него может быть ребенок, наследник, который сможет занять моё место. Мы оба знаем, что я никогда на самом деле не была подходящим вариантом для того, чтобы возглавить братву, и меня это устраивает.

— Наверное, - говорю, заглядывая в дом. — Мать здесь?

Он качает головой.

— Всё было организовано слишком быстро, и я не собирался откладывать свою свадьбу ради нее. Она в России.

Я киваю в ответ, поскольку могу понять, почему его не волнует, здесь она или нет.

— Как насчет Яны?

Его челюсть сжимается. После того Рождества, которое у нас было, их отношения стали натянутыми. Яна по глупости продала нашу семью братве Петровых из Нью-Йорка, но, к счастью, Михаил смог объединить усилия и договориться о мире с двумя другими влиятельными семьями в Бостоне, чтобы остановить Андрея Петрова и его интриги.

— Нет, я ее не приглашал.

Я тяжело вздыхаю.

— Ты знаешь, что она действовала из страха за своих детей, Михаил.

Он кивает.

— Да, но я пока не готов простить и забыть, Наталья. - Он бросает на меня многозначительный взгляд. — А теперь прекращай это нытье и заходи в дом. У нас будут блинчики. Ты, наверное, проголодалась с дороги.

Я смеюсь.

— Не совсем. Я поужинала перед тем, как покинуть академию.

— Но для блинчиков всегда найдется место, - говорит он.

— Конечно.

Я следую за Михаилом в дом и испытываю странное чувство облегчения, как только оказываюсь внутри. Бегство от проблем, конечно, не решает их, но убежать от них приятно.

Мы сворачиваем на кухню, и я запрыгиваю на табурет у кухонного островка.

Михаил берет сковороду, достает ингредиенты из холодильника и смешивает их в миске. Странно видеть его на кухне, за готовкой.

Он готовил для меня много лет назад, еще до смерти нашего отца, но сейчас кажется, что это было целую вечность назад.