Жестокий принц

– Его отвлекли, а я спряталась. – Мне не приходится даже врать.

Даин кивает и звонит в маленький колокольчик, возможно, вызывает слугу. Лучше бы кого-нибудь не под чарами.

– Хорошо. Тебе самой понравилось?

И как это понимать? Я не уверена, что знаю. По большей части мне было страшно – что же здесь может нравиться? Но чем дольше я думаю, тем яснее сознаю, что да, приключение, в общем-то, пришлось мне по душе. Едва ли не вся моя жизнь прошла в напряженном ожидании чего-то, какого-то логического завершения происходящего – дома, на занятиях, при Дворе. Страх быть пойманной в роли шпионки стал новым, до того не ведомым ощущением. По крайней мере я точно знала, чего именно следует бояться и что нужно, чтобы добиться успеха. Шнырять по дому Балекина было не страшнее, чем веселиться на некоторых пирушках.

Правда, многое переменилось после сцены с наказанием Кардана, невольной свидетельницей которой я стала. Там я почувствовала нечто такое, углубляться во что никак не хотелось бы.

– Мне нравится хорошо делать свое дело, и эта работа дает такую возможность, – говорю я наконец, найдя честный ответ.

Даин задумчиво кивает и уже начинает говорить что-то, но тут в комнату входит гоблин. Лицо его все в шрамах, кожа зеленая, как вода в зацветшем пруду, длинный нос шмыгает влево-вправо, а когда возвращается в исходное положение, то напоминает косу. Волосы – черный хохолок на макушке. Глаза абсолютно непроницаемы. Несколько раз он моргает, словно никак не может взять меня в фокус.

– Меня тут кличут Тараканом. – Голос на удивление мелодичный и никак не вяжется с малоприятной физиономией. Отвесив поклон, он кивает в сторону Даина. – Состою у него на службе. Смею предположить, как и ты. Ты ведь та новая девчонка, верно?

Я киваю.

– Мне положено представиться или изречь что-то умное?

Гоблин ухмыляется, что вовсе не добавляет привлекательности его безобразной физиономии.

– Мое дело – познакомить тебя со всей группой. И не беспокойся насчет того, какое имечко получишь. Это уж мы сами решаем. Думаешь, кому-то в трезвом рассудке захотелось бы зваться Тараканом?

– Отлично, – говорю я и вздыхаю.

Некоторое время он присматривается ко мне.

– Да, талант и впрямь немалый. Не говорить, что имеешь в виду.

Одет Таракан в некое подобие официального камзола, сшитого из обрывков кожи. Интересно, что сказал бы Мадок, узнав, где я была и с кем встречалась. Полагаю, похвалы я бы от него не дождалась. Скорее всего, то, чем я сегодня занималась, его бы не обрадовало. У солдат свое, особенное, представление о чести. Прокрадываться в чужие дома, красть документы – такое с их понятиями о приличии сочетается плохо. И хотя у Мадока наверняка есть собственные шпионы, мое пребывание в этом звании он вряд ли бы одобрил.

– Так, значит, он шантажирует королеву Орлаг, – говорит Даин, и мы с Тараканом поворачиваемся и смотрим на него.

Принц хмурится, и до меня вдруг доходит: он узнал почерк на моей копии письма. Женщина, добывшая яд для Балекина, – мать Никасии, королева Орлаг. И сделав это, она рассчиталась за некий долг, хотя, зная Никасию, можно предположить, что врожденная недоброжелательность и раздражительность не позволяют матери Никасии долго наслаждаться покоем. Но королева Подводного мира могуча и всевластна. Трудно даже представить, чем именно может шантажировать ее принц.

Даин передает мое письмо Таракану.

– Ты по-прежнему считаешь, что он использует его до коронации?

Нос у гоблина слегка подрагивает.

– Ловкий ход. Как только корона будет на вашей голове, сбросить ее не сможет уже ничто.

До этого момента я еще не была уверена, кому предназначен яд. Открываю рот и тут же прикусываю язык, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость. Разумеется, речь идет о самом Даине. Чьей еще смерти может желать Балекин? Если бы речь шла об особе не столь значительной, он, скорее всего, избрал бы другой, менее дорогостоящий способ.

Даин, похоже, заметил, что я удивлена.

– Мы с братом никогда не ладили – уж слишком он честолюбив. И все же я надеялся… – Он машет рукой, словно отгоняет какую-то мысль. – Яд, хотя и считается оружием трусов, отличается эффективностью.

– А как же принцесса Эловин? – спрашиваю я, не подумав как следует. Возможно, яд предназначен и ей тоже. У такой женщины, как королева Орлаг, отравы должно быть целая тележка.

Мой вопрос остается без ответа.

– Может быть, Балекин планирует жениться на ней, – говорит Таракан, к нашему с Даином удивлению. И, видя реакцию, пожимает плечами. – А что? Если он не позаботится о хорошем прикрытии, то станет следующим, кто получит нож в спину. А что касается женитьбы на сестре, то такое у джентри уже случалось.

Впервые за время разговора Даин позволяет себе рассмеяться.

– Если он женится на ней, то получит нож в грудь.

Эловин всегда казалась мне женщиной мягкой и доброй. И теперь я снова сознаю, как мало на самом деле знаю о мире, в котором собираюсь прокладывать путь.

– Идем. – Таракан жестом предлагает мне встать. – Пора тебе познакомиться с остальными.