Жестокий рикошет

В месте дальней засады высота обрыва не превышала метра, и «зеленка» подходила к обрыву вплотную. Там бойцы, хорошо замаскировавшись, и укрылись. Солнце светило в затылок, и не было опасения, что солнечные лучи начнут играть бликами на окулярах бинокля.

– Могут. Есть там тропа, – ответил старший лейтенант Радченков, возглавляющий замыкающую засаду. Эта засада тоже расположилась в «зеленке», но гораздо выше обрыва, потому что там невозможно было спрятаться близко от дороги. В итоге часть самой дороги, самая ближняя, выпадала из поля зрения Радченкова, но в этом случае, как только бандиты пройдут мимо, Радченков имел возможность спуститься и занять выгодную позицию. Команду к спуску ему должен был дать Скорняков. – На пастбища ведет. За пастбищем перевал «краповые» заняли~ Но джамаату и смысла нет туда сворачивать. Банда пришла с противоположной стороны села и туда же уйти должна. Бандиты знают, где есть выход. А за пастбищем после перевала все равно пойти некуда. Там шоссе только для альпинистов в связке.

– Но нас-то всех обойти поверху могут?

– Я думал об этом. Тропу контролирует Страшилка.

Старшего прапорщика Страшкова давно не было видно, но Скорняков предполагал, что снайпер просто находится в передовой группе с командиром.

– И вообще~ Чтобы делать такой обход, они должны знать о нашем присутствии здесь. А они пока не знают.

– Я бы лучше предположил, что они знают больше, чем мы думаем.

– Это будет только предположение.

– Где же они тогда?

– Вон там, на дороге, – донесся из наушника голос старшего прапорщика Страшкова. – Разведку выставили. Два человека появилось.

Страшилка контролировал не только тропу, но и дорогу, потому что с дороги и начиналась тропа на пастбище. И, естественно, как самый технически «дальноглазый», кроме того, занимающий ближнюю к бандитам позицию, первым заметил разведку джамаата Билимханова.

Старшие лейтенанты поднесли к глазам бинокли. Расстояние было не таким большим, чтобы нельзя было рассмотреть бандитов в бинокль.

– Это точно разведка, – заметил Вячеслав и зло передернул усами. – И тоже с биноклями. Высматривают.

– Оттуда флаг не заметить, – сказал Скорняков. – Скала мешает. Надо еще метров на сто спуститься~

– И хорошо, что не заметить. Тянуть время не будут, сразу сюда двинутся.

Но бандиты не спешили, словно не чувствовали, как на «хвост» им наступают «краповые». По крайней мере, не проявляли суеты и действовать предпочитали вдумчиво, что говорило об их опытности, да и о боевых талантах их командира.

Время шло. Разведчики продолжали наблюдение и при этом не сильно прятались, если прятались вообще. Опыт подсказывал спецназовцам, что люди, которые ожидают засады, обычно предпочитают оставаться незамеченными сами и желают увидеть других, своих противников. Боевики вели себя слишком открыто, чтобы конкретно говорить об их настороженности. Скорее, они вели себя привычно для своего образа жизни, и только.

Наконец убедившись, что впереди все вроде бы спокойно, разведка бандитов двинулась вперед. И только отстав на пятьдесят метров, появилась остальная группа. Оба старших лейтенанта, не сговариваясь, сразу начали считать количество боевиков.

– Четырнадцать.

– У меня тоже четырнадцать получается.

– Их и первоначально четырнадцать было.

– А я им двоих парней Кадимагомеда оставлял, – напомнил старший прапорщик Страшков. – Вроде бы, расстреливать их не за что, гнать от себя проводников тоже ни к чему, да и лишний ствол всегда сгодиться может.

– У них же кто-то еще на мине подорвался, – напомнил в «подснежник» младший сержант Кадочников. – Они потом со злости минное поле расстреливали.

– Это не со злости, а в качестве профилактического мероприятия, – не согласился старший лейтенант Скорняков.

– Предположим, одного потеряли на минном поле, – стал вслух размышлять Радченков. – Двое к ним присоединились. Тогда должно было быть пятнадцать. Если бы двоих расстреляли, стало бы тринадцать. Если только никто на минном поле не пострадал, а людей Кадимагомеда расстреляли.

– Их не расстреляли, – категорично заявил Страшилка. – Я узнаю одного. Я у него мобилу пулей выбивал. Рука перевязана. Но я не руку, а лицо запомнил. Трубку он около лица держал.

– Что это значит?

– Значит, на минном поле двоих потеряли, – решил Скорняков. – Или даже троих, если взяли с собой двоих парней Кадимагомеда.

– А если нет?

– А если нет, то один человек идет поверху и сейчас приближается к нам. Прямо под нами пройдет. Верхняя разведка, так сказать. В прикрытие. И он должен идти ненамного, но впереди основной группы.

– Он и идет, – сказал Страшков. – Я и его узнал. Увидел и вспомнил, что второй из парней Кадимагомеда был в спортивных штанах. Это он поверху двинулся. Сейчас уже спиной ко мне, приближается к вам.

– Он на заслон у тропы не выйдет? Может, лучше его снять?

– Обязательно выйдет. Но раньше он остановится, потому что флаг и своих односельчан увидит. И даст команду всему джамаату. Если сейчас его снять, а переговариваться с ним будут обязательно, Билимханов сразу поймет, что здесь засада.

– Заслон, я – Рада~