Жестокий роман. После (СИ)

— Ты самая обычная женщина. Судя по собранному анамнезу твоя психика гибкая и пластичная. Ты должна легко поддаваться внешнему воздействию. Ты внушаема. Тогда в чем твой секрет?

— Я не знаю.

Он кривится, когда слышит ответ. Ему мой ответ и не требуется. Хаген уверен, я ничего не соображаю в тонкостях психологии. Не могу с этим поспорить. Так и есть.

Но внутри на пару секунд разливается мстительное удовольствие. Хоть что-то этот больной урод никак не способен контролировать. Мой разум.

— Отец верил, будто у меня расщепление сознания, — вдруг заявляет Хаген и опять впивается взглядом в мое лицо, внимательно наблюдая за реакцией. — Я сам сумел убедить его в этом. Он считал, мое сознание раскололось после убийства родного брата. Папаша никогда не понимал, что еще до его чертовых экспериментов во мне зародилась тяга причинять другим боль. Было забавно наблюдать, как он страдал и раскаивался, что провел меня через пекло, практически лично свел с ума. Он винил себя в смерти моего братца-слабака. Представляешь? Труднее всего оказалось не расхохотаться ему в лицо всякий раз, когда возникало это дурацкое выражение. Но много ли можно взять с человека, который верит в бредовую теорию о берсерках? Природный уровень болевого порога просто мой врожденный физиологический показатель. Здесь нет ничего выдающегося или особенного. Я действительно почти не ощущаю боль. Только в мире я далеко не один такой. Короче, мне пришлась по вкусу наша игра. Пытки освободили мою суть от всяких условностей. Кристаллизовали мои таланты до абсолютного совершенства. Я наслаждался тем, как играл сперва милого Кристиана, а после переключался на злобного Мортона. Если бы еще не эти психологи и не гипнологи вроде Дипломата. Клянусь, порой мне казалось, что один из них вдруг поймет. Раскусит мою сущность. Но нет, ничего подобного. Каждого удавалось легко обмануть, ведь я сам заставил себя поверить и принять собственную двойственность. Сыграть это не выйдет.

Выслушиваю его без эмоций. Думаю только о том, как отсюда выбраться. Спасает то, что все это мы раньше обсуждали с Маратом. Ничего нового я сейчас не услышала. Только легче от этого не становится.

— Ты совсем не выглядишь удивленной, — заключает Хаген, глядя в мои глаза. — Марат догадался, верно? Можешь не тратить время на ответ. Без того очевидно. А он не так глуп, как я думал при нашей первой встрече. Оказался даже поумнее моих психиатров вместе взятых. Или все дело в том, что мы похожи?

— Марат бы никогда не убил своего брата, — не удерживаюсь от резкой фразы.

Хаген усмехается и безразлично поднимает плечами. Он явно не знаком с чувством вины, не видит ничего предосудительного в своих чудовищных преступлениях. Ему наплевать.

— Но он убил отца, — заключает король небрежным тоном. — Думаешь, это лучше?

— Его отец был моральным уродом.

— Кто выставляет критерии оценки? Ты? Марат? Уверен, господин Ахметов с вами бы не согласился. Но его никто и не спрашивал.

— Ты сравниваешь убийство взрослого мужчины и беззащитного мальчика.

— Мой брат был слабаком. Он бы все равно не сумел выжить. Так зачем растягивать мучения?

Я прикусываю язык. Спорить здесь бесполезно. Понятия Хагена нерушимы.

— Каждый верит во что пожелает, — продолжает ублюдок. — Допустим, в правящих кругах Альтена до сих пор живет твердая уверенность в том, что берсерки существуют. Абсурд. Средневековая дикость. Или лучше сказать — языческая? Только вообрази, Вика, несколько поколений моей семьи не могли получить власть в полной мере, просто потому что никто из них не прошел проверку. Никто не стал берсерком. И вот настал момент, когда мои подданные получат то, чего давно желают. Я не верю в эти красивые легенды. Но человеческие способности всегда можно развить. Здесь главное упорство. Ты сама увидишь.

Господи. Что он собирается сделать?

Хаген бросает короткий взгляд на часы.

Его глаза поблескивают. Одна маска сменяется другой. И даже взгляд преображается, оттенок глаз изменяется. Он гасит возбуждение, чтобы скрыть то, как сильно ожидает грядущие события. Опять выглядит хладнокровным и пугающе спокойным.

— Достаточно прелюдий, — Хаген поднимается с кровати и направляется к двери. — Ты будешь наслаждаться шоу в первом ряду, Виктория.

Он выходит из комнаты и до меня доносится отрывистый приказ:

— Ведите ее за мной.

38

— Если хочешь, можешь надеть свою маску, — говорит Хаген и жестом отдает приказ одному из своих помощников.

Тот моментально протягивает мне озвученный предмет гардероба. Но я отрицательно мотаю головой. Не вижу смысла в маскараде.

Пока мы проходим по пустынным коридорам и спускаемся вниз на лифте, создается впечатление, что это та самая военная база на острове в Северном море, про которую рассказывал Марат. На королевский дворец это точно не похоже. Архитектура явно не та.

— Как пожелаешь, Виктория, — Хаген отворачивается и легким кивком повелевает охраннику открыть дверь.