Жестокий роман

Резкий рывок. Одержимый. Дикий. Крутой поворот. В сторону. Вниз. Прямо с обрыва. В пропасть. Ниже и ниже. На скалистое дно.

Автомобиль срывается в бездну. В жадную пасть пропасти. Вылетает с дороги.

А после следует оглушительный взрыв. Мощный. Гремучий. Раскатистый. Громовой. Точно вулкан извергается. Сотрясает землю вокруг.

Алчный огонь пожирает жертву и палача. Заключает их в жарких объятьях пламени. Заточает вместе на веки вечные, воедино сливает, пленяет.

Кровь не течет. Не льется. Закипает.

Такова доля. Такова судьба.

* * *

Если честно, я понятия не имею, как именно все происходит, что видят другие люди со стороны, насколько жутко и безысходно выглядит моя гибель. Гибель Марата. Можно лишь строить гипотезы, выдвигать догадки, предполагать.

— Ты готова умереть?

— Да.

Тысячу раз. Миллион. Миллиард. Сколько понадобится, столько и буду погибать. Ответ на вопрос не изменится.

— Отлично, — заключает Марат. — Но тебе придется выжить. Сегодня так уж точно. Иначе зачем я затевал весь этот план?

— Ох, — роняю, поежившись. — Выходит, есть план?

— Вроде того.

От его ухмылки мороз пробегает по коже и трясутся поджилки. По телу протекает электрический ток. Разряд за разрядом плоть сотрясают.

Каждый раз на грани. На лезвии ножа.

Забываю дышать.

— Татарин, — хрипло бросает он. — Документы.

Не успеваю переспросить, не удается даже губы разлепить и малейший звук из судорожно вздымающейся груди исторгнуть.

Шорох. Дуновение воздуха. Гигантская лапища протягивается из-за моей спины, бросает на колени рюкзак. Небольшой, неприметный, серого цвета. Щедро набитый чем-то.

Что?!

Оборачиваюсь чересчур резко. Взвываю от боли. Настолько сильно и жестко шею судорога сводит.

Уже знакомый громила кривит полные губы в гадкой усмешке.

— Привет, — произносит мрачно.

А у меня вообще никаких слов на уме нет. Только шок. Неистовое удивление от всего происходящего.

Амбал усаживается на сиденье, располагается поудобнее, отбрасывая брезент подальше, обнажая подозрительные мешки. Довольно объемные пластиковые пакеты черного цвета. Характерной формы. И вида. Пусть я не специалист, но выводы сделать могу.

— Там что, — запинаюсь, опять перевожу взгляд на Марата. — Там трупы?

— Да, — следует лаконичное подтверждение.

— И ты… хочешь выдать их за нас?

— Мужик и баба, — заявляет невозмутимо. — Габариты подходящие. Над твоей медицинской картой придется поработать. Моей никогда не существовало. Но не переживай. Опознают в лучшем виде.

— А мама? — задыхаюсь. — Что будет с мамой, если она… если я… если…

— Татарин уже к ней ходил, — замечает небрежно.

Господи. Боже мой.

Он? Этот жуткий тип? К маме?

Едва подавляю истерику.

— Хорошая женщина, — выдает громила. — Готовит вкусно.

Зажимаю рот ладонью, лишь бы не заорать.

— Чего дергаешься? — хмыкает амбал. — Нормально я с ней побазарил. Ничего такого. Она меня пирожками угостила.

Впервые тянет выругаться. Грязно. Под стать Марату выразиться, повторить несколько его типичных мерзких и отвратных словечек.

— Что вы ей сказали? — спрашиваю.

— Чтоб новости не слушала, — отвечает бугай. — Будет ее дочка жива и здорова. Выйдет на связь.

Обещаю себе подумать об этом позже. Когда смогу думать. Если смогу.

Черт. Я целиком и полностью сбита с толку. Ничего не соображаю. Даже не пытаюсь разобраться. Не желаю анализировать череду откровенно безумных событий.

— Тебе придется выпрыгнуть на ходу, — говорит Марат, причем так, будто сказанное вполне вписывается в общепринятые нормы.

А я и запротестовать не способна. Замираю, застываю на месте, буквально врастаю в сиденье, опасаюсь лишний раз двигаться.

— Минута, — отстегивает мой ремень безопасности. — До зоны, где нет камер. Надевай рюкзак.

— Марат, — шепчу. — Я не уверена, что смогу.

— Надевай, — повторяет резко.

Подчиняюсь. Тупо выполняю приказ.

— А ты? — бормочу. — Ты когда выпрыгнешь?

Игнорирует вопрос.

— К матери лезть нельзя, — чеканит ледяным тоном. — По ней тебя сразу найдут. Даже не пытайся туда соваться. В рюкзаке новые документы. Там все инструкции прописаны. Выполнишь по пунктам. Не пропусти адрес дома, где спрячешься. Ключи внутри.

— Марат, — цепенею. — А ты?

— Давай, — рявкает и подается в сторону, открывает дверцу, повелевая немедленно переходить к активным действиям.

— Нет, — лихорадочно мотаю головой. — Без тебя не стану.

— Быстро!

— Нет-нет, — повторяю как заведенная, за руку его цепляюсь. — Не буду.

Перехватывает мое запястье, сдавливает и выкручивает, намеренно причиняя боль, заставляет взвыть и моментально разжать пальцы. После хватает меня за шкирку, сгребает, будто взбесившуюся кошку и вышвыривает прочь из салона авто. Прямо выталкивает силой.

— Марат! — дико кричу я. — Марат!

Боль от жесткого удара об асфальт ни капли не отрезвляет. Пусть скорость на спидометре и не зашкаливает, вылетать из машины на полном ходу — паршивая затея. Ломаю ногти, с мясом выдираю, в кровь раздираю костяшки пальцев, счесываю колени и локти даже через плотную ткань спортивного костюма. Тело ноет. Внутренности пекут.

— Марат! — вопль забивается в горле. — Ма-а-рат…