Жестокое милосердие

— Дюваль, что за чепуха! Я лишь хотел сказать, что при дворе всегда рады свежему личику. Ну и намекнуть заодно, что рядом со строгим занудой вроде вас недолго и заскучать. — И д'Альбрэ поворачивается ко мне. — Вот погоди, дитя, он еще бросит тебя одну где-нибудь в уголке и уйдет к старикам беседовать о политике. Тут-то я тебя и найду!

Я крепко подозреваю, что после такого обещания мне будут сниться кошмары. Он же улыбается так, словно посулил луну с неба.

Дюваль хмуро глядит на него. Его неприязнь к графу распространяется кругом, точно морской туман. Я даже удивляюсь, отчего ее не видят все остальные.

Д'Альбрэ подмигивает мне:

— Значит, договорились? Просто найди меня, когда заскучаешь.

И с этими словами он неторопливо уходит.

Дождавшись, когда он отойдет подальше, я даю волю негодованию:

— Да как мог твой отец пообещать ему руку своей дочки! Поверить не могу! Он же старик! И вдобавок негодяй, каких мало!

Взгляд Дюваля означает только одно: «Убедилась? А что я тебе говорил?»

— Ему хоть есть дело до самой герцогини, или он только за приданым охотится? За ее герцогством?

Дюваль кривится от отвращения:

— Конечно, в первую голову он желает наложить лапу на ее земли. Но и взять в жены юную девушку, притом очаровательную и красивую, — тоже перспектива не из последних! — При этих словах лицо Дюваля становится жестким и опасным. Я хочу расспросить его, но он продолжает: — А теперь идем. Я должен еще кое-кого тебе показать.

ГЛАВА 19

Жар его ладони беспрепятственно проникает сквозь тонкий шелк рукава. Я бы отстранилась, пожалуй, но его тепло гонит прочь ощущение ледяного холода, оставленное прикосновением д'Альбрэ.

Дюваль ведет меня наверх по широкой каменной лестнице, потом из одного коридора в другой. Я постепенно осознаю, насколько в действительности велика герцогская резиденция в Геранде. Одолев множество поворотов и переходов, Дюваль останавливается перед массивной дубовой дверью и стучит. Ответа нет, и тогда он попросту отворяет дверь и входит.

Мы оказываемся в роскошной приемной: вдоль стен — узорные кресла, сами стены завешаны бархатом, в камине горит огонь.

— Зачем ты меня сюда привел? — интересуюсь я.

Получается несколько резковато.

Дюваль выпускает мою руку и принимается расхаживать по комнате туда и сюда. Он заглядывает за все портьеры и шторы, подходит к маленькой двери в дальнем углу и убеждается, что она как следует заперта.

— Затем, что решил свести вас с герцогиней лицом к лицу и воочию убедиться, кому ты в действительности служишь.

Тотчас же отворяется главная дверь, и в комнате собственной персоной появляется герцогиня. Она в самом деле очень молода, но держится гордо и даже несколько вызывающе. Лоб у нее высокий и благородный, щеки по-детски округлые, в карих глазах светится недюжинный ум. Было бы ошибкой недооценивать ее, но она так юна, что, готова спорить, многие впадают в этот соблазн!

За ней следует знатного вида женщина; следует предположить, что это ее домашняя наставница, мадам Динан. Некогда она была редкой красавицей, и ее лицо еще хранит следы былой прелести, хотя волосы давно поседели. Невозможно поверить, что она состоит в близком родстве с графом д'Альбрэ!

Дюваль почтительно кланяется, а я низко приседаю.

— Ваша светлость. Мадам Динан.

— Полно, полно, — колокольчиком звенит голос юной герцогини. Она оборачивается к даме: — Разрешаем оставить нас.

Госпожа Динан косится на моего спутника:

— Ваша светлость, я думаю, мне лучше побыть здесь. Нехорошо вам оставаться вот так без дуэньи.

Герцогиня резко обрывает ее:

— Вы желаете, чтобы я воздержалась от разговора с собственным братом?

— Ваша светлость, я лишь желаю, чтобы вас, как пристало, сопровождала дуэнья.

Герцогиня смотрит на Дюваля, и тот едва заметно качает головой.

— У нас имеется дуэнья, — говорит Анна и указывает на меня. — Вы можете удалиться.

Это уже приказ. Мадам Динан вскидывает голову, ее ноздри раздуваются:

— Как скажете, ваша светлость. Я обожду снаружи.

Ее недовольство физически ощутимо, но чем оно вызвано? Тем, что ей не удастся подслушать наш разговор, или она вправду беспокоится за свою юную подопечную и не хочет оставлять ее наедине с братом?

Пока дверь за ней не захлопывается, мы молчим. Потом герцогиня подходит к огню — погреть руки.

— Разве это было так уж необходимо, Гавриэл? — спрашивает она. — Она всегда обижается, когда я ей приказываю.

— Ваша светлость, я все понимаю, — отвечает Дюваль. Даже будучи ее братом, он строго придерживается этикета, и я задумываюсь, не мое ли присутствие тому виной. — Я просто хотел, чтобы вы познакомились с девицей Рьенн. Она сама вам расскажет, кто она и откуда, и вы убедитесь, что посторонним об этом знать пока незачем.

Герцогиня наклоняет голову, и я вижу в ее глазах блеск любопытства.

— Ты не доверяешь мадам Динан?

— Ваша светлость, кто-то объявил державный созыв, даже не уведомив вас, а д'Альбрэ ей как-никак сводный брат.

Герцогиня морщит носик:

— Лучше не напоминай. Она и так при каждом удобном и неудобном случае про него напоминает. Как же мне это надоело.