Жестокое желание (ЛП)

Позже я почувствую ее жар. Я почувствую весь прилив эмоций, которые должен испытывать сейчас. Но в данный момент я не чувствую ничего — только твердое, бескомпромиссное осознание того, что этот человек должен умереть.

Быстро, если придется, чтобы сохранить Милу. Но, как мне кажется, все будет гораздо медленнее.

— Ты можешь. — Мой голос настолько ровный и холодный, что это шокирует даже меня. — Но я убью тебя раньше, чем ты успеешь убить хотя бы одного из них. И если ты хотя бы дрогнешь, чтобы направить пистолет на мальчика, я убью тебя прежде, чем ты успеешь нажать на курок. — Я не свожу взгляда с Егора и не свожу с него пистолета. — Ники, беги. Иди в свою комнату и закрой дверь. Сейчас же!

Мой голос звучит резче, чем мне хотелось бы, когда я говорю с ребенком, но необходимо, чтобы он послушался. Я скорее чувствую, чем вижу, как он смотрит на Милу из-за моей спины, и она делает крошечный, почти незаметный кивок.

Я слышу позади себя шум возни — Ники рвется к двери. Я готов к тому, что Егор даже не вздрогнет, но что бы он ни услышал в моем голосе, он в это верит. Он не двигается, его пистолет по-прежнему прижат к голове Милы в противостоянии, которое делает нас обоих неподвижными.

— Теперь, когда ты здесь, — говорит Егор, его голос звучит почти скучно, — мне плевать на этого мальчишку. Я собирался использовать его, чтобы заставить эту сучку дать мне информацию, но теперь я могу использовать ее, чтобы заставить тебя дать ее мне. Или ты будешь смотреть, как я проделываю дырки в ней и ее подруге, а потом трахаю их?

Мои глаза встречаются с глазами Милы через плечо Егора. На мгновение я ничего не говорю. А потом, когда он переводит пистолет на Дарси и собирается сделать выстрел, я делаю свой.

Я знаю, что есть шанс, что он ранит Дарси. Но у меня есть один момент, чтобы одержать верх. Дарси вскрикивает, бросаясь в сторону, и в тот же миг я нажимаю на курок, пуская пулю в колено Егора.

Его рука дергается вверх, пуля вылетает из руки. Где-то в глубине души я надеюсь, что она не задела никого в соседней квартире, но в данный момент мне все равно. Единственное, что сейчас имеет для меня значение, — убрать его подальше от Милы. Я бросаюсь вперед, всаживая пулю ему в другое колено, а затем врезаюсь плечом в его бок и валю его на пол.

Егор издает всхлипывающий стон боли, его пистолет все еще зажат в руке. Прежде чем он успевает навести его на меня, я делаю шаг вперед, упираясь носком сапога в его запястье и наваливаясь всем своим весом.

В воздухе раздается хруст костей, и он вскрикивает. Краем глаза я вижу, как Мила обхватывает Дарси руками и прижимает к себе, пока они обе сидят на кровати. Я хочу пойти к ней, но сначала мне нужно разобраться с этим.

— Я отпустил тебя сегодня вечером, — холодно пробормотал я, не сводя взгляда с его покрытого синяками лица. — Потому что не смог удержаться от того, чтобы не пойти к Миле после того, что ты сделал с ней. Но это больше не повторится.

Я скрежещу ботинком по его запястью, наслаждаясь звуками, которые срываются с его губ, звуками боли, наполняющими комнату. Другой ногой я сильно пинаю его по ребрам, а затем тянусь вниз, поднимая его с пола и отталкивая пистолет. Я хочу по возможности избежать повторного выстрела — пули, пролетающие сквозь стены и пол в жилом комплексе, представляют собой опасность, которая может вызвать больше осложнений, чем я хочу, но, если придется, я выстрелю.

Я бы предпочел убить его своими собственными руками.

При этой мысли холодная ярость снова овладевает мной, блокируя все рациональные мысли. Я смотрю в его глаза и вижу страх, сменивший его победную ухмылку, и комната сужается до нас с ним.

Я забываю, что Мила и Дарси все еще наблюдают за нами. Я забываю, что обычно я спокойный и рассудительный человек. Я забываю обо всем, кроме того, что Егор угрожает и причиняет боль тому, кого я люблю, и та нить самоконтроля, за которую я цепляюсь, обрывается.

Я чувствую себя почти вне своего тела, когда начинаю бить его. Мои кулаки встречаются с плотью и костью, снова и снова, я чувствую, как она прогибается и сминается под тяжестью моих ударов, как горячая кровь заливает мои руки. Я слышу, как его крики превращаются в стоны, в хныканье, в тишину, а я все еще продолжаю бить его. Мне кажется, что этого будет недостаточно, пока он не станет неузнаваемым, и на месте человека останется лишь кусок плоти.

— Лоренцо! Лоренцо!

Я слышу голос Милы. Задыхаясь, я замираю, сжимаю в кулаке окровавленную рубашку Егора, смотрю на его безжизненное лицо, мои плечи вздымаются.

— Он мертв, Лоренцо, — слышу я шепот Милы у себя за спиной. — Он мертв.

Я поднимаю глаза и вижу, что она сидит на краю кровати, колеблясь между желанием подойти ко мне и невозможностью сделать это из-за гипса на ноге. Оцепенев, я позволяю телу Егора упасть на пол с тяжелым стуком и выпрямляюсь, чувствуя себя так, словно смотрю на Милу в оцепенении.

Рядом с ней Дарси свернулась в клубок, обхватив руками ноги, и трясется, и всхлипывает. Мила протягивает руку и кладет ее ей на руку, все еще глядя на меня.