Жестокое желание

То, что я делала с Альфио, тоже не было "правильным выбором", но Ники никогда об этом не знал и не узнает. Он не узнает и об этом. У него не будет причин знать, насколько все туго, потому что не будет перерыва в терапии, свет не выключат, а домовладелец не постучит в нашу дверь. Пока я буду находить покупателей и радовать Лоренцо, жизнь Ники будет протекать так же гладко, как если бы ничего не случилось.

Я должна убедить себя в этом, потому что мне нужно найти способ снять свой собственный стресс. Ночи, проведенные без сна, настигают меня, это видно по цвету лица и усталости глаз, а на балетных тренировках я только и делаю, что стараюсь, чтобы Аннализа этого не заметила. Макияж помогает, и я направляю все свои силы на то, чтобы не замедляться, не сбиваться с темпа и не оступаться. Но я не смогу поддерживать такое совершенство вечно. И в конце концов она это заметит. За год все это измотало меня, и, если я позволю стрессу моей новой преступной жизни усугубиться, все равно все рухнет.

Тогда все будет напрасно.

Я максимально использую свой единственный выходной в клубе, ту ночь, когда мы с Ники устроили вечеринку с пиццей, а затем возвращаюсь на ночные смены со среды по воскресенье. Мне повезло, что Дик никогда не может попросить меня танцевать днем, потому что я занимаюсь балетом. Сомневаюсь, что в дневную смену я смогла бы продать хоть что-то из продукции Лоренцо, а танцы днем приносят жалкие деньги. Мужчины, которые приходят в это время, худшие из тех, кто часто посещает Бутон розы, или корпоративные типы среднего уровня, которые любят устраивать бизнес-ланчи с сиськами наперевес, наслаждаясь видом и не давая чаевых.

Я часто слышу ужасные истории от других танцовщиц, всегда с легкой обидой, направленной на меня, потому что мне никогда не приходится терпеть такие смены.

К вечеру пятницы, когда я сажусь за стол, чтобы подготовиться к смене, маленькая сумка почти пуста. Черри заходит за своей очередной таблеткой еще до выхода на главную сцену, и я заталкиваю в себя чувство вины, когда беру у нее деньги и передаю ее ей. Она благодарит меня и уходит, а я вновь сосредоточиваюсь на своей подводке, слыша, как через дверь доносятся звуки песни, предшествующей моей.

Каждый вечер я не могла остановить себя от поисков Лоренцо. Часть меня задавалась вопросом, не вернется ли он, чтобы проверить, справляюсь ли я со своей работой. Другая часть меня, которую я старалась игнорировать, думала, вернется ли он на приватный танец.

Но я его не видела. И когда я выхожу на сцену, в моих ушах звучит музыка, я тоже не вижу его сегодня.

Его не будет возле сцены. Напоминаю себе об этом, как и в первый вечер, но это не заглушает мелькнувшее во мне разочарование. Это глупая эмоция, но он, кажется, застрял в моем сознании, и от него трудно избавиться.

Шаги моей сценической рутины настолько знакомы, что мне почти не приходится думать. Но сегодня, как и каждый вечер на этой неделе, я погружаюсь в нее еще больше, потому что не могу не представлять, что он может наблюдать. Возможно, он сидит на одном из тех диванов в конце зала и наблюдает, как я обвиваюсь вокруг шеста, выгибаюсь дугой, кручусь, извиваюсь, спускаясь на сцену.

Это хорошая ночь для чаевых. Купюр, брошенных на сцену и засунутых в мои стринги, больше, чем обычно, и к тому времени, как я разделась до трусиков, я уверена, что заработала в два раза больше, чем в другие вечера на этой неделе. Это поднимает мне настроение, добавляя немного энтузиазма. К тому времени как я выхожу на паркет после танца, я уже вижу несколько заинтересованных взглядов, брошенных в мою сторону.

Сегодня я выбрала красное белье — шелковистый бюстгальтер push-up и пару облегающих трусиков, а также чулки и черный пояс с подвязками. Это более дьявольский наряд, чем тот, что я обычно ношу под своим сценическим псевдонимом Ангел, но мне захотелось немного разнообразить его. В кои-то веки мне захотелось надеть что-то кроме белого или мягких пастельных тонов, в которые я обычно закутываюсь, чтобы сыграть на своих тонких чертах и кукольной внешности.

Сейчас мне не хочется быть хрупкой.

Я танцую три танца на полу, один за другим, и каждый из мужчин засовывает мне в трусики несколько лишних купюр вместе с двадцатью долларами. Двое из них покупают таблетку, и когда один спрашивает, не засуну ли я ее между грудей и не дам ли ему полизать ее за дополнительные двадцать, я неохотно разрешаю. От ощущения его языка на моей коже у меня сводит живот, но деньги того стоят.

Это скользкая дорожка, напоминаю я себе, когда отхожу на перерыв. Я не курю, но все равно накидываю плащ-куртку и выхожу на улицу, вдыхая сухой летний воздух. Он не особенно свеж в этой части города, особенно за стриптиз-клубом, но все же позволяет мне на мгновение отдохнуть от теплых, удушливых запахов духов, кожи и алкоголя внутри клуба.