Жезл маршала. Василевский

Северная окраина города броневым щитом встала перед вражеской пехотой. Бои шли ожесточённые, кровавые. Бойцы оборонялись упорно, дерзко, не раз переходили в контратаки. Увидев в окопе «генерала из Ставки», командир батальона, высокий усатый майор, отдав ему честь, заявил, что его люди не сделают и шага назад, пока живы.

   — Тут немцу не пройти! Я скорее дам себя уколоть штыком, но фрица не пущу!..

   — Верю, майор! — Василевский подозвал своего адъютанта, взял у него орден Красного Знамени и приколол на грудь майору. — Товарищ Сталин на таких, как вы, очень надеется...

   — Служу Советскому Союзу! — гаркнул майор.

Василевский походил по окопам, поговорил с командирами, потом поехал на тракторный завод. В цехе, куда он вошёл, из динамика звенела песня: «Три танкиста, три весёлых друга, экипаж машины боевой...» Генерал Федоренко в комбинезоне вместе с рабочими осматривал подбитый танк. Вражеский снаряд угодил в треки и разорвал их. Увидев Василевского, он выпрямился:

   — С утра собрался к вам на КП фронта, но директор завода попросил задержаться. Обстановка тут очень тяжёлая. Вчера я был на переднем крае. Вовсю прут немецкие танки, но наши бойцы забрасывают их бутылками с горючкой. Пылают как факелы!

   — А знаешь, как эти бутылки назвали немцы? — спросил Василевский. — Коктейль Молотова!

Федоренко засмеялся.

Прибыл директор завода Задорожный. В серой рубашке, без галстука, метёлка чёрных волос упала ему на лоб. Поздоровавшись с Василевским, он пригласил пройти в кабинет, сказал, что с утра с Маленковым и Малышевым решали, какое ещё оборудование надо отправить в Свердловск.

   — Хочется как можно больше дать танков для фронта, и в то же время боюсь рисковать, — признался директор. — Немцы всё ближе подходят. Не хватает и рабочих рук. Знаете, сколько рабочих ушло на фронт? До шести тысяч! Сейчас в цехах женщины, подростки, бывалые рабочие обслуживают по шесть-семь стаи ков! После смены берут оружие — и на передний край. Каково, и?

   — Тяжело, — согласился Василевский. — И всё же прошу вас не сокращать выпуск танков, скорее ремонтировать подбитые...

В кабинет вошли Маленков и секретарь обкома партии Чуянов.

   — Александр Михайлович, вас ищет товарищ Сталин! — бросил с порога Маленков. — Он только что звонил мне в обком партии.

Василевский приехал на КП фронта и позвонил в Москву.

   — Что там у вас? — спросил Сталин.

Василевский коротко обрисовал ситуацию на фронтах. Вы слушав его, Верховный сказал:

   — Вам следует срочно убыть в расположение войск, что находятся к северу от Сталинграда, и взять руководство подготовки!» к предстоящему контрудару прибывших туда частей. Кстати, где вы были днём?

   — На переднем крае, потом заехал на тракторный завод, вместе с генералом Федоренко проверяли работу цехов, осматривали ремонт танков и другой техники, беседовал с директором завода.

   — А что, завод всё ещё работает?

   — Работает. И неплохо. Только вчера с его конвейера сошло двенадцать Т-34 и пятнадцать танков отремонтировано...

Василевский вернулся к себе. Напряжение спало после разговора с Верховным, и ему стало легче дышать. Ерёменко что-то чертил на карте.

   — Что, покидаете нас? — спросил он, щуря круглые глаза.

   — Утром уезжаю в 24-ю армию генерала Козлова. Туда же прибудут войска 66-й армии и несколько дивизий для пополнения 1-й гвардейской армии. Мне приказано возглавить их подготовку к боям.

   — Наверное, генерал Козлов будет рад вашему приезду? В Крыму-то он погорел?

   — Да, там ему не повезло, хотя генерал он опытный и мыслящий. — Василевский взял свой саквояж и положил туда папку с документами. — Потому-то ему и нужна поддержка после всего того, что пережил он в Крыму.

(Неудачная оборона Керчи в мае огорчила Сталина так, что он снял Козлова с поста командующего фронтом, разжаловал его до генерал-майора, а позже назначил командармом 24-й армии. — А.3.).

Василевский прибыл в штаб армии Козлова в хорошем настроении. Генерал настороженно пожал ему руку.

   — Ну что, Дмитрий Тимофеевич, будем на пару готовить людей для предстоящего контрудара? Да ты почему такой грустный?

   — Керчь — моя боль, она всё ещё сидит во мне, — горько признался Козлов.

   — Души её в себе, эту самую боль, она тебе не попутчик. Что было, то было! Теперь надо бить врага под Сталинградом. Тебя хоть и сурово наказал товарищ Сталин, но он ценит твой военный опыт. Поверь мне, я-то знаю.

   — Мне сообщили из Ставки о вашем приезде, и, если честно, я доволен, что именно вы прибыли в мою армию;

   — Я хочу помочь тебе, Дмитрий Тимофеевич, а не ворошить прошлое. — Василевский закурил трубку. — Война есть война, и не всегда нас ждут победы. Но из поражений надо делать выводы — вот в чём гвоздь дела.

   — Вы надолго к нам?

   — Как решит Верховный.

Пробыл он целых пять суток и всё это время интенсивно занимался войсками. Ему нравилось, с каким рвением командарм Козлов сколачивал дивизии. Кое-что, правда, упустил, но Василевский ему подсказал.